Моя любимая фобия

Грозд Евгения

– Я поняла, – в голосе различил гордость с твердостью стали. – Всё нормально.

– Я заберу заявление, – добавил с внутренней неохотой.

– Спасибо. Это очень мудро, – сталь сменилась на более мягкие аккорды.

– Не злись на меня, пожалуйста. Пойми, я как увидел эти… Это всё на твоей шее. Злость взяла немереная. Мой отец зверски избивал мать. Я с детства не могу смотреть, как женщина страдает. Это всего лишь праведный гнев, который не смог сдержать.

– Марк не бил меня. Это было простое недоразумение. – Снова оправдывает

его, дура! – Позволь мне самой в этом разбираться.

Девушка плавно выскользнула из моей руки и отступила.

– А за заботу спасибо. Я правда это очень ценю, – и мягко улыбнулась. – Теперь отдыхай.

Еся слегка кивнула мне и покинула комнату.

Протяжно выдохнул, откинув голову на подушку. Отлично, первые шаги к обретению мировой сделаны. Теперь будем укреплять. Параллельно неплохо бы ещё дискредитировать её перед этим затворником, но как? Надеюсь, удача на моей стороне и подкинет идею.

Кто бы мог знать, что это случиться так скоро. Спустя два дня, я забрал заявление из прокуратуры, а ещё прожив четыре дня, смог сесть за руль. Так как работа с хозяйской машиной была приостановлена в силу моей недееспособности, Игорь Матвеевич пользовался служебной, а я как положено выполнял отведённую мне роль.

Хозяин явно смягчился по отношению ко мне, когда узнал, что с его сынка сняты все обвинения, что конечно же мне на руку – держи врагов поближе.

Однако, сегодня Игорь Матвеевич поехал не в свой офис, а в больницу.

– У вас кто-то заболел? – поинтересовался я с должным беспокойство.

– Нет, благо в моей родне все в добром здравии?

– Тогда зачем мы здесь?

Игорь Матвеевич слегка поморщился, а после дернул уголком губ в ухмылке.

– Вы не верите в меценатство, молодой человек?

Я запнулся, не зная, что ответить и лишь просто пожал плечами.

– Я недолго, – пообещал он и покинул пределы автопарковки.

Меценат, благотворительность, хренов благодетель! Руки сами потянулись к телефону и набрали номер брата.

– Да, слушаю, – голос родственника прорезался только после сиплого кашля.

– Это я. Надо кое-чего проверить по Волкову старшему.

– Валяй.

– Этот хлыщ сейчас примчал в девятую городскую больницу и вещает о благотворительности.

– Сомневаешься в его щедрости к страждущим? – короткий смешок братца вновь поднял со дна живота раздражение. Сколько ещё он будет относиться ко мне так надменно?

– Просто проверь. Должны быть финансовые договора, счета или банковские чеки.

– Вас понял, будущий прокуроришка, – язвительно хихикнул Кирилл и отключился.

Да, я люблю своего брата, но порой готов придушить за подобное отношение к младшему. Этот придурок иногда перегибает палку.

Игорь Матвеевич вернулся спустя полчаса и по удовлетворённому выражению лица вполне можно было догадаться, что задуманное им прошло успешно.

– Теперь можем возвращаться домой, – улыбнулся мужчина, садясь на заднее сиденье.

Кивнул и крутанул руль в направлении поместья Волковых. Пока ехали, я то и дело поглядывал на хозяина в зеркало заднего вида. Мужчина, по ходу продолжал свою работу, переписываясь с кем-то в телефоне.

Между лопаток прямо зазудилось от любопытства и неожиданно чёткого осознания, что рыбка угодила в сети. Осталось лишь узнать природу её происхождения. Ответ на мою просьбу пришёл лишь ранним утром, вложив в мои руки шикарный ход конём. Остаётся лишь элитно и правдоподобно всё преподнести.

Дай срок, братишка, чуть-чуть осталось!

Глава 9. Гипотетический вопрос

МАРК

Ждал, нервно поглядывая на часы. В послеобеденное время у прислуги обычно два часа перерыва. Нам этого хватит. Есения согласилась, и я не находил себе место от предвкушения. Проверил все кисти, палетки и краски. Раз десять переставил мольберт, решая с какой стороны будет падать свет на натурщицу. Изводил себя мыслями о грядущем портрете, но стало в разы хуже, когда Есения ступила на порог комнаты в изумрудном шёлковом халатике.

Застыл, вперившись в любимую девушку глазами, а язык и тело забыли свою работу. Однако, сие явление оказалось половиной моей беды. Стало хуже, когда лёгкий халатик соскользнул с её плеч, рухнув на пол, и абсолютно обнажённая девушка уставилась на меня робким вопросительным взором.

– Что мне делать? – сквозь вату дурмана дошёл её тихий голос.

Надо включить профессионала, иначе провалю всё к чёрту.

– Встань у окна. Полубоком, – проглотив пятилитровую слюну, наконец начал руководить процессом. – Рукой чуть облокотись о подоконник. Да, так хорошо.

Девушка послушно выполняла, хоть щёки и предательски рдели.

– Волосы распусти. Голову поверни ко мне и слегка опусти подбородок. Ниже. И смотри в окно только глазами. Да, и вторую руку положи на низ живота, но не полность, с небольшим разворот ладони вверх.

– Так? – девушка пыталась воплотить мою задумку.

– Ещё чуть ниже. Да, вот так. Теперь постарайся не шевелиться.

– Я не помню закрыла ли дверь, – нервно хихикнула Есения.

– Ты закрыла… Только не смейся, – сделал серьёзное лицо.

– Прости, – она выдохнула и собралась.

Я погрузился в свой любимый мир живописи и искусства, ещё больше горя от страсти, когда соединял эту стихию с другой, более новой, яркой и счастливый. Моя прекрасная Муза, вдохновение, маяк в океане, свет в ночи. Есения сумевшая стать моей новой победой, силой и любовью.

Кисть любила её тело и очертания на холсте, соединяла и смешивала краски, перевоплощая плоть и кровь в шедевр. Видел, как пружинка её каштановой пряди вибрирует на левой груди, повторяя ритм сердца. Так часто и быстро. Понимал, что и моё бьётся похлеще африканских барабанов, но я насильно усмиряю его – линии должны быть чёткими, ровными и плавными. Такими же нежными, как она. Моя Есения…