Моя любимая ошибка
Шрифт:
— Никогда не оскорбляй гитару Хантера. Принято к сведению, — сказала я постучав себе по голове. — Тебе не обязательно становиться вегетарианцем для меня. Меня не волнует, если ты ешь мясо, пока ты не суешь мне его в лицо или в рот.
— Мне нравится хумус. Не понимаю, о чем ты говоришь.
— С каких пор?
Он закатил глаза. — С тех пор, как ты заставила меня его съесть три недели назад.
— Именно.
— Ты милая, когда ведешь себя самоуверенно.
— Заткнись.
— Мисси плохо воспринимает комплименты.
Теперь был мой черед закатывать глаза и жевать сендвич, чтобы чем-то заняться. Мы закончили и съели двойные печенья с кусочками шоколада на десерт.
— Ты хочешь подняться на башню?
— Конечно. — Самой выступающей частью на вершине горы была каменная башня с винтовой лестницей, чтобы забраться наверх. Я не особо любила лестницы, которые светились насквозь, но не собиралась говорить это Хантеру. Я пошла первая и как-то смогла дойти до верха, не испугавшись до ужаса.
— Могу я сказать тебе что-то? — сказал Хантер, когда мы оба были на вершине. Я кивнула. — Твой зад выглядит потрясающе под таким углом.
— Клянусь, я сброшу тебя с этой башни.
— Нет, не сбросишь, — сказал он, улыбаясь, поднял меня и посадил на угол стены, которая окружала башню. На ней были небольшие зубцы и я поместилась как раз между ними.
— Нет, сиди спокойно, я хочу сфотографировать. Улыбайся, детка. — Он все еще называл меня деткой, хотя Сьюзен уже не было поблизости.
Я сделала это, что было легко под его взглядом, словно я лучший подарок на Рождество, который он получал.
— Прекрасно. Ладно, давай снимем тебя. — Я недовольно позволила ему помочь мне слезть. — Давай еще одну. Улыбайся шире. — Он поднял камеру одной рукой и приставил свое лицо к моему. — Раз, два, — до того, как он дошел до трех, он двинул головой и поцеловал меня в щеку. Я сморщила лицо от удивления.
— Эй, никаких внезапных поцелуев. — Я нерешительно ударила его в грудь. Он поймал мою руку и поцеловал ладонь.
— Даже если тебе это нравится?
Я покачала головой. — Нет.
Мы услышали голоса на лестнице и через секунду к нам присоединились мама, папа, двое детей и набор, вероятно, бабушек и дедушек. Верхушка башни не была достаточно широкой, так что нам пришлось потесниться.
— Извините, здесь не так много места, — сказала мама, когда один из детей попросил папу поднять его, что бы он мог посмотреть через стену.
— Все нормально, думаю, мы уже скоро будем спускаться. — Сказала я.
— Ох, вы бы не могли сфотографировать нас? — Спросила женщина, пытаясь успокоить сына, чтобы он не упал с лестницы.
— Конечно, — сказала я, беря камеру. Они собрались и мне пришлось отойти почти в дальний конец башни и включить зум, чтобы они все поместились.
— Скажите гора Батти!
— Гора Батти! — прокричали они.
— Спасибо большое, — сказала женщина, когда я показывала ей фотографии. — О, боже, какое красивое кольцо. Когда вы
— 21 марта, первый день весны, — сказал Хантер, обнимая меня рукой.
— О, поздравляю.
— Спасибо, — сказала я, пытаясь ударить пяткой по ноге Хантера. Он увернулся от меня и мы, попрощавшись с семьей, начали спускаться.
— Ты первый.
— Ты убила все удовольствие, — сказал он, но пошел первым.
Я почти протянула руку и схватилась за его рубашку, когда мы спускались, но удержалась, и прежде чем мы успели что-либо понять, мы уже были внизу. Фух.
— Хочешь погулять немного? — Он не отпускал мою руку и мы прошлись вокруг, сделали петлю и вернулись обратно.
— Я бы хотел побывать здесь ночью и увидеть город, залитый огнями. Они закрывают ворота, так что придется подходить с фонариками. Но это стоило бы того.
Я кивнула, глядя на наши соединенные руки.
— Так вот как ты представляешь себе свою свадьбу? С голубями и всем таким? — Вдруг спросил он.
— Я никогда не представляла себе свадьбу.
— Я думал, все девушки делали это.
— Ну, как ты уже сказал, я не нормальная девушка.
— Ты знаешь, что я не это имел ввиду.
— А что ты имел ввиду?
—Я имел ввиду, что ты не просто любая девушка. Ты — это ты.
— Глубоко.
— Давай. Не будь такой. Все девушки, которых я знал, были бы в восторге и показывали бы его всем, независимо от того, хотели бы они это видеть, или нет. Некоторые подумали бы, что это предложение. Но не ты. Ты злилась, что я потратил на тебя деньги.
— Я все еще злюсь, но что мне с этим делать?
— Именно.
— Что?
— Ты просто другая. Вот что.
— Все равно.
Мы продолжили идти в тишине.
— Мне нравится, что ты мило ведешь себя по отношению к людям, — сказала я.
— Что?
Я вроде как пробормотала это. — Ты милый с людьми, когда не обязан быть таким. Как с теми пьяными девушками и Сьюзан. Ты ведешь себя, как большой плохой парень, но ты не такой.
— Ты говоришь, что я не плохой? Значит все эти татуировки были зря. Что еще мне сделать? — Он погрозил кулаком небу.
— О, я что, оскорбила твою плохую сущность?
— Я ранен, — сказал он, хватаясь за сердце. — Ты должна залечить мои раны.
— Как?
— Дай мне немного сахара, — сказал он, останавливаясь и показывая на свои сложенные губы.
— Ни за что, парень. — Я попыталась уйти, но он не пустил меня.
— Давай. Подари поцелуй своему жениху.
— Это была твоя глупая идея.
— Тем не менее. Поцелуй меня, пожалуйста. — Если бы только он не сказал пожалуйста.
— Ладно, — процедила я сквозь зубы. Не то что бы я не хотела. Но я знала, что если наши губы встретятся, я потеряю контроль над происходящим. Словно у меня был избыток сексуальной энергии после стольких лет воздержания. Может так и было?