Моя мама – Снегурочка
Шрифт:
— А если нет? — дрожащим голосом спросила Наташа.
— А если нет, то девочка пока останется в приюте. Пусть за ней приезжает ее отец.
— Но у нас есть ее свидетельство о рождении!
— Не спорь, Наташа! — голосом, в котором бряцал металл, произнесла Лариса. — Девочка конечно же нас узнает.
Нина Петровна повела их по коридору, мимо галдящих подростков, мимо малюсенькой кухни, из которой в коридор вырывались клубы пара. Они зашли в небольшую квадратную комнату, заставленную по периметру двухъярусными кроватями, сильно смахивающими на нары.
Это, несомненно, была Лера. Но как изменилась она всего за трое суток! Личико словно иссохло, глаза ввалились, на щеках алели яркие пятна — следы легкого обморожения. Одета девочка была во что-то серое, бесформенное, откровенно грязное. Под одеялом она лежала прямо в пальто — в спальне было ощутимо холодно, сквозняк гулял по ногам, ходуном ходили под порывами ветра старые, расшатанные рамы. Но женщины ничего не замечали. Они смотрели только на девочку.
— Лерусенька! — дрожащим голосом окликнула ее Наташа. — Солнышко мое! Как же мы за тебя переживали!
Лера подняла глаза на Наташу и посмотрела на нее так, как смотрят на случайных прохожих: без раздражения, но и без особого интереса. И утомленно смежила ресницы.
— Лера! — вскрикнула Наташа. — Что с тобой случилось? Тебя кто-то обидел? Почему ты не хочешь говорить с нами?
Девочка молчала, и вид у Наташи с каждым мгновением становился все более предобморочным. Она серела на глазах, и Саша уже подбиралась поближе, собираясь в случае необходимости подхватить ее на лету. Оценив ситуацию, к кровати шагнула Лариса и произнесла, чеканя каждое слово:
— Лера, что бы с тобой ни случилось, мы сможем все обсудить и все исправить. Но сперва нам нужно уйти отсюда. Мы отвезем тебя в гостиницу, там ты сможешь нормально отдохнуть. Ты со мной согласна? Тогда, пожалуйста, скажи Нине Петровне, что мы тебе не чужие и ты согласна покинуть с нами этот дом скорби.
Девочка молчала и на Ларису даже не взглянула. Вид у нее сделался совсем сонный, она зябко натянула одеяло почти до носа.
Но Лариса не привыкла сдаваться так быстро. Она легонько потрясла девочку за плечо:
— Лера, не спи, успеешь отоспаться в гостинице. Ты понимаешь, что мы приехали сюда за тобой? Разве ты не просила каждую из нас о помощи? Вот, мы здесь. Так что же ты, милая?
Никакой реакции. Нина Петровна, внимательно наблюдавшая за происходящим, теперь незаметным движением выдвинулась на первый план и стала перед кроватью, загораживая собой девочку.
— Не нужно ее беспокоить, — произнесла она мягко, но настойчиво. — Давайте вернемся ко мне в кабинет и все обсудим.
Лариса решительным шагом направилась к двери, а Наташа осталась стоять у постели, явно не осознав, что им предложили уйти. Саша попыталась за руку повести ее к выходу, но женщина стряхнула с себя чужую руку и крепко уцепилась за балку, соединяющую два
— Я никуда не уйду, — пробормотала она. — Я не буду ее беспокоить. Просто посижу здесь.
— Миленькая моя, — вздохнула Нина Петровна. — Ну нельзя вам здесь оставаться. Сейчас дети придут отдыхать после обеда, вы им помешаете.
— Нет-нет, — замотала головой Наташа. — Я не помешаю. Я тихо буду сидеть.
— Ну, миленькая, что же вы очевидного не понимаете? Они ведь совершенно заброшенные, наши дети, у них в целом свете нет никого. Им тяжело будет видеть вашу заботу о малышке.
— Абсурд какой-то! — взорвалась Лариса. — У вас тут дети, которые никому не нужны, живут друг у дружки на головах. А за Лерочкой приехали три человека, и вы не хотите нам девочку отдавать. А ведь с девочкой явно что-то не в порядке, и мы должны как можно скорее пригласить к ней самых лучших врачей. Не сюда же их звать!
— Врач к ней и так придет, и далеко не худший, надо заметить, — журчала, успокаивала Нина Петровна, словно уговаривала не чужую женщину, а своих разбушевавшихся воспитанников. — Вот, когда придет врач, мы переведем девочку в другое место. Раз уж такая ситуация. А пока дайте ей полежать спокойно, идите все за мной.
Но и снова, вернувшись в кабинет заведующей, Лариса продолжала с ней спорить. Наташа же тихонько плакала, опустившись на стул у окна. Ей было очень страшно. За год работы она видела Леру в самом разном состоянии духа, часто весьма далеком от нормы, но такой — никогда.
«Что я скажу Борису? — горько шептала она себе под нос. — Он меня не простит!»
Только теперь она впервые честно призналась самой себе, что все это время надеялась вернуть Бориса. Верила, что он не сможет остаться к ней равнодушен, — ведь она так любит его дочь. А теперь этой надежде пришел конец.
Саша тоже в препирательства не вступала — сидела в уголке и тихонько листала тетрадку, ту самую, что захватила с собой Лера в свой странный поход. Одну за другой просматривала картинки, крутила так и этак, искала связь.
Зазвонил телефон, заваленный бумагами.
— А, вот и Вера Дмитриевна пришла, — бурно обрадовалась заведующая. Ей, наверное, до смерти надоело препираться с визитершами. — Наш самый любимый доктор. Сейчас я пойду к ней, а потом мы вместе придем сюда и расскажем вам о результатах обследования. — И она быстрым шагом покинула свой крошечный кабинетик.
Женщины остались одни и в полном душевном раздрае.
— Не понимаю! — громко произнесла Лариса. — Что за странное упрямство? Неужели мы похожи на шайку преступниц, которые охотятся за бедной девочкой?
— Нет, Лариса Константиновна, она права, — тут же возразила ей Саша. — Вся наша история выглядит очень странно. Кто мы девочке — вообще непонятно! Ну, Наташа еще туда-сюда…
— Почему она молчит? — перебивая ее, тусклым голосом спросила Наташа. Она сидела, закинув голову, и только переводила вопрошающий взгляд с одной своей спутницы на другую. На лице ее жила страстная надежда, что кто-то сумеет ответить на этот вопрос.