Моя Мия. На осколках первой любви
Шрифт:
– А это что такое? – хмурится Лёва и кивает в сторону огромного баннера у дороги.
Изумлённо разглядываю… Ладу Милованову в увеличенной в тысячу раз версии. Фотографию эту я находила в соцсетях модели.
Эффектно.
Рыжая в одном тоненьком кружевном белье стоит на коленях, приоткрытым ртом тянется к мужской руке, держащей с помощью деревянных палочек ролл.
Но главное в провокационной уличной рекламе – кричащая надпись на весь плакат:
«Дашь мне в ротик?»
Боже, позор какой. Ещё и на центральном перекрёстке города…
Резко отворачиваюсь, чувствуя гул в ушах. Со мной такое часто бывает. Делает кто-то, а стыдно почему-то мне.
– Надеюсь, это шутка, – приподнимает брови Лёва. – Вряд ли Громов бы одобрил.
– Лада – модель. Постоянно снимается в рекламе.
– Ну, у всего ведь есть предел.
– Возможно, – пожимаю плечами и ещё раз украдкой поглядываю на плакат.
Можно позлорадствовать, но во мне вдруг поднимается волна ревности.
Всё-таки красивая она. Хотя кожу и хочется выбелить с помощью щётки.
Фигура что надо и рот… немаленький. Перед тем как заглянуть в свою персональную комнату пыток и вспомнить о Мироне Громове, резко разворачиваюсь к Демидову:
– Ты считаешь Милованову красивой?
Мой парень на секунду отвлекается от экрана телефона и ещё раз небрежно осматривает Ладку. Сверкает глазами и равнодушно склоняет голову набок.
– Ничего особенного, – даёт свой вердикт Лёва. – Красивая для меня ты, Ми. Да и не люблю... рыжих.
Я тоже, – думаю про себя и удовлетворённо вздыхаю.
Глава 22. Следствие ведёт... Мирон.
– Мирон, – по-отцовски сжимает моё плечо Руслан и усаживается за рабочий стол. – Ты как?
– Да… вроде неплохо.
– Учёба? После Европы адаптировался?
– Сессию закрываю. Пока без хвостов.
– Молодчина. Родина и мы тобой гордимся.
– Спасибо, – смеюсь. – А… как Мия?
Алиев прищуривается и складывает руки на груди.
– У Мии всё хорошо. Были проблемы с зачётом, но это решилось.
– Она с Демидовым встречается?
– Да, – хмурится.
– Ясно, – отвожу взгляд. – Как он вам вообще?
– Лев взрослый, здравомыслящий. С чёткими целями на жизнь. Примерно так я и представлял того, кто будет рядом с моей дочерью.
Вот оно как? Ухмыляюсь как-то по-дурацки.
– Ну и, в конце концов, – продолжает. – Рад, что Мия выбросила из головы все глупости. Уже не раз говорил тебе, первая любовь – ненадёжный фундамент для будущей жизни. Я и сам через это прошёл.
Отвернувшись, прожигаю взглядом чёрный лакированный мини-бар и сжимаю кулаки одновременно со скрипнувшими зубами.
Нет, блядь.
Нет, нет и нет.
Я уже не восторженный десятилетний мальчишка и не шестнадцатилетний пацан.
А
Обычный мужик.
Со своими загонами и заморочками. Не самыми примитивными.
Такой же как отец, и как мой дед, поэтому резко возвышаюсь и смотрю на Алиева в упор.
– Думаю, каждый должен учиться на своих ошибках. Тем более, любой случай уникален.
Он отклоняется и насмешливо приподнимает бровь, будто с сыном пятнадцатилетним разговаривает.
– Не надо вам учиться на своих, – возражает спокойно. – Я щедрый, мне для детей ничего не жалко. Тем более, опыта. Пользуйся, мини-Громов.
Взгляд отца семейства Алиевых становится чересчур тяжёлым, но я до последнего его выдерживаю. Эта двусмысленная политика, как и его прозвища изрядно мне надоели.
– Спа-си-бо, – выговариваю с апломбом и развернувшись, топаю на выход.
– Тем более, – долетает мне в спину. – Я был прав. Мия вполне счастлива.
– Ага, – опускаю глаза на блестящую дверную ручку.
– И ты тоже вроде не жалуешься. Зачем приходил-то?!
– Да так. Уже забыл.
Пока выбираюсь в коридор, слышу густой смех.
– Вспомнишь, ещё приходи.
У калитки сталкиваюсь с Демидовым и Карамелиной. Киваю им, стараясь не рассматривать то, как сынок бывшего мэра лапает тонкую талию на улице, при дневном свете.
Я просто феерический идиот!
С раздражением захлопываю дверь «БМВ». Срываюсь. Всё равно украдкой слежу.
Пришёл сегодня к её отцу с одной целью. Предупредить, что его дочь в опасности. Некоторые личности в универе совсем охамели. Но так как цель не выполнена, придётся разруливать самому.
Надеюсь, она меня не придушит, усмехаюсь.
Пока раздумываю над планом дальнейших действий, доезжаю до Ладки. Ставлю машину в паркинг и тяжёлой походкой бреду до лифта.
На удивление, переступив через порог, остаюсь стоять на месте как вкопанный. Обычно меня встречает моя девушка, пытаясь сбить с ног.
– Рыж-ж, – кричу в тишину, скидывая кроссовки.
– Привет, – выглядывает рыжик из гостиной.
– Лада? – округляю глаза, когда вижу перед собой красное заплаканное лицо. – Что случилось?
– Ничего, – ревёт она навзрыд и подступает ближе.
Упирает носик мне в грудь и всхлипывает. Жалко её становится. Девчонка хорошая, только недолюбленная.
– Что случилось? – повторяю обеспокоенно.
– А ты не видел?
– Нет. У тебя… кто-то умер?
Поглаживаю хрупкие плечи, чтобы она хоть как-то отвлеклась. Терпеть не могу женские слёзы.
В принципе все. Любые.
Юлькины. Мамины. Лады…
Но слёзы Алиевой – это выше моих сил. Триггер из детства.
– Моя карьера умерла, –жалобно стонет Лада.