Моя навсегда
Шрифт:
Обвенчаться с Себастьяном Сейбером? Вот так сюрприз! Но она не может этого сделать, как бы безумно она его ни любила. Если его последнее желание будет выполнено, Себастьян решит, что с чистой совестью может предстать перед престолом Всевышнего. Нет, Иден не сделает такой глупости! Она не позволит Себастьяну отказаться от борьбы. Она не согласна стать женой и тут же — вдовой!
— Себастьян, я не могу сегодня выйти за тебя замуж. У меня безобразный вид. На мне ночная рубашка, а не нарядное платье. Давай отложим церемонию до завтра. Отец Милборн снова
— Хорошо, завтра, и ни днем позже. — Подняв тяжелые веки, Себастьян поймал взгляд Талли. — Позаботься обо всем, — попросил он и снова погрузился во мрак.
Заставив себя открыть глаза после того, что ему показалось десятиминутной дремой, Себастьян бездумно поглядел на потолок и прислушался к воодушевленному голосу, который — он мог поклясться — сопровождал его даже во сне.
—…Дэниел Джонстон, курьер отца, привез мне сегодня утром, — рассказывала Иден. — В донесениях говорится, что повстанцы наносят сокрушительные удары по британским укреплениям, а французы приближаются к Йорктауну. — Иден пожала руку Себастьяна и одарила его солнечной улыбкой. — Узнав, что его особняк служит британцам штаб-квартирой, губернатор Нельсон навел орудия на свой собственный дом и начал стрелять. Французский флот обстрелял Йорктаун с моря. Несмотря на дождь, де Лафайетту и его пехоте понадобилось меньше десяти минут, чтобы занять один из редутов, а вскоре пал еще один. Корнуоллис вот-вот…
— Иден?
— Что, Себастьян? — Наклонившись, она прижала ладонь к лихорадочно горевшему лбу, а затем коснулась его губами.
— Выходи за меня замуж.
— Видишь ли, — блеснула еще одна улыбка, — нельзя устраивать свадьбу в такой холодный дождливый день. Кроме того, пушечные и мушкетные выстрелы, эхом прокатывающиеся по всей округе, не лучшее музыкальное сопровождение для этой церемонии. Да и отец Милборн уже ушел. Обещаю, что мы обвенчаемся завтра…
«Обвенчаемся завтра…» Эти слова звучали в мозгу Себастьяна, пока он вел отчаянную борьбу за то, чтобы остаться в сознании… и проиграл битву…
Встав со стула у кровати, Иден стала делать раненому перевязку. От вида страшной раны защемило сердце. Доктор Кертис не гарантировал, что Себастьян выживет, и на протяжении трех дней Иден, не смыкая глаз, не отходила от него, хотя он приходил в себя на короткие мгновения. Слышал ли он хоть слово из того, что она ему говорила? Сейчас он впервые сам обратился к ней. Нанеся мазь на грудь Себастьяна, Иден наложила свежие повязки и, в изнеможении опустившись на кровать, свернулась калачиком возле Себастьяна. Она поспит всего несколько минут, сказала себе Иден…
Талли чистил арабского скакуна, он поднял голову и заметил у двери в конюшню женский силуэт. Застывшая в квадрате испещренного дождем света фигура показалась Талли сошедшим с небес ангелом.
— Его светлость?.. — Отшвырнув щетку, он бросился к Иден.
— Его светлость спит после порции настойки опия, — успокоила она испуганного Талли и вошла внутрь. — Я пришла задать вам несколько вопросов, потому что Себастьян сейчас не в состоянии ответить сам.
— Что вы хотите узнать, миледи? — Упрямое выражение на лице Иден насторожило Талли.
— Кто такая леди Пенелопа?
— Пенелопа? — Он ожидал какого угодно вопроса, но только не этого!
— Уже двое суток Себастьян бормочет имя этой женщины.
— Правда?
— Правда.
— И поэтому вы все время говорите его светлости, что выйдете за него замуж завтра? — уточнил Талли.
— Нет, я отказываю ему для того, чтобы у него был стимул проснуться утром и снова сделать мне предложение, — объяснила Иден. — Иначе он решит, что выполнил свой долг, и может спокойно отправиться на небеса.
— Вы хитрая леди, — усмехнулся Рандолф.
— Нет, всего лишь рассудительная, — возразила она. — Себастьян спас мне жизнь, и я пытаюсь отплатить ему тем же.
— Но вы не собираетесь выходить за него замуж, как только ему удастся пробыть в сознании пять минут подряд, верно? Это неправильно. Вам нужно обвенчаться как можно скорее.
— Я не могу выйти замуж за человека, у которого не сходит с уст имя другой женщины. — Взгляд сапфирово-синих глаз выражал наивность и чистосердечие.
— А разве ваше имя его светлость не произносил?
— Произносил, но…
— Так чем вам мешает имя женщины из далекого прошлого?
— Кто она? — нарочито безразлично спросила Иден.
— Его старая знакомая. — Талли небрежно пожал плечами.
— Я не для того вышла в темноту, под дождь, чтобы выслушивать ваши уклончивые ответы, — напустилась на него Иден.
— Я не уверен, что вправе говорить о прошлом его светлости, но если от этого зависит, выйдете вы за него замуж или нет, я расскажу вам. — Все равно его настойчивая собеседница не уйдет, пока ее любопытство не будет удовлетворено.
— Отлично, тогда начнем с самого начала. — Иден села на деревянный бочонок. — Что Себастьян называет своим домом?
Собираясь с мыслями, он взял щетку и вернулся к Арабу.
— Лорд Сейбер родился и воспитывался в Англии, его родословная там всем хорошо известна. — От заявления, что Себастьян до мозга костей англичанин, чувства Иден снова пришли в смятение. — С его талантами он мог сослужить хорошую службу генералу Вашингтону. Связи и положение позволяли Себастьяну проникнуть туда, куда другим повстанцам дорога была закрыта.
— Например, запросто отправиться в ставку Корнуоллиса, — задумчиво пробормотала Иден. — И к сэру Генри Клинтону тоже?
— Вы же знаете, графы пользуются огромными привилегиями, — усмехнулся Талли.
— Он граф?! — воскликнула Иден, едва не свалившись с деревянной бочки.
— Бывший граф, — уточнил Талли, — а ныне закоренелый колонист, надеющийся получить в Виргинии те же гражданские права и личные свободы, которыми обладал в Англии. Но у вас, естественно, есть основания спрашивать, на чьей он стороне.