Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь
Шрифт:
Но потом вспоминалось серое от усталости лицо Аверина, упирающегося лбом в дверной косяк у нее в коридоре, и сердце сжималось от жалости. Он приехал к ней не за сексом, это точно. Он вообще мог не ехать, такой уставший, а завалиться спать дома. Олю вполне можно было отправить домой с охранником.
Костя нуждался именно в ней, она это хорошо чувствовала. Взять хотя бы его откровения об отце — никогда раньше он не позволял себе настолько открываться. Даже когда они почти сутки провели в постели, говорили о чем угодно, только не о личном. Не о том, что у каждого внутри.
Если
С ним у нее все было по-другому. И не только потому, что он красивый мужчина с потрясающей харизмой. А потому что это мужчина, в которого она влюблена до беспамятства. Ну почему у Юрки началось воспаление аппендикса именно этой ночью? Ну почему хотя бы не утром?..
Где-то в ней тайно еще жила надежда на то, что Костя позвонит или явится днем под ворота больницы, он ведь не умеет сдаваться. Когда ему нужно, он липнет как пиявка, не отдерешь. Значит, ему больше не нужно?..
В груди уже зарождался холодок предчувствия, что на этот раз все гораздо серьезнее. И дело совсем не в обидах, в его последнем брошенном на нее взгляде прослеживалось что-то другое. Необратимое и безвозвратное.
Вернувшись домой, Оля шаталась от усталости. Сил хватило только на то, чтобы пойти в душ и упасть на кровать. Но стоило коснуться постели, на нее пахнуло знакомым ароматом, и сон как рукой сняло.
Следующий час она провела в обнимку с подушкой, пахнущей Авериным, и давилась обидными, бесполезными слезами. Потом еще час сочиняла ему письмо в мессенджере, написала пять разных вариантов. Но отправлять не стала, он все равно был не в сети.
И когда за окнами проявились соседние многоэтажки на фоне сизого рассветного неба, Оля со вздохом признала полное поражение в борьбе с бессонницей. Набросила халат и поплелась на кухню ставить чайник.
Небо стремительно светлело, чайник закипал, а она снова плакала, обнаружив, что любимый лиловый халат в сердечках под руками разошелся по швам. Ей было до ужаса жаль Костю, себя, их таких хрупких и, наверное, уже совсем безнадежных отношений.
Они точно так же разошлись по швам, эти даже не успевшие толком начаться отношения. Но ведь… Ведь можно же расстаться цивилизованно? Аверин едва кивнул ей на прощание, а сам перед этим наизнанку готов был вывернуться, чтобы доказать, что Анютка не его дочь. Значит, им надо поговорить, спокойно и без обид, как взрослые люди. И если Костя не позвонил и не приехал, то никто не мешает это сделать Оле.
Приняв решение, она повеселела. Выпила чай с медом, вернулась в спальню. Решила еще полежать с подушкой, которая пахла Авериным, и незаметно для себя уснула.
Проснулась, когда время перевалило за полдень, и сразу схватилась за телефон. Костя так и не появился в сети, значит, придется прокатиться на другой конец города. Оля решила не наряжаться — в конце концов, она не ставила целью сразить Аверина. Они просто поговорят,
Но когда надевала куртку, в прихожей на полке увидела пакет, который приготовила для Анечки. Аверин забыл его взять, а она, когда вернулась с дежурства, из-за усталости, скорее всего, не заметила. Обрадовалась, как школьница, которая не выучила урок, а его как раз отменили из-за заболевшей учительницы. И только сейчас поняла, что на самом деле дико волнуется.
Адрес аверинского дома Ольга не знала, но, когда Костя вез ее домой, прочла название улицы и номер дома на воротах напротив. Вбила адрес в приложение для вызова такси и через полчаса уже стояла у знакомых ворот, сжимая в руках пакет с одеждой для Анютки.
Еще несколько минут собиралась с духом, чтобы нажать кнопку звонка. И когда строгий незнакомый голос спросил: «Кто?» — поначалу оторопела и ответила растерянно:
— Я.
И только сообразив, что спрашивающий — наверняка один из охранников Клима, быстро исправилась.
— Ольга. Ольга Михайловна Кетлер.
Замок щелкнул, калитка открылась, и Оля прошла внутрь. Снаружи у входа в дом ее уже поджидал знакомый охранник, предупредительно отворив тяжелую входную дверь. Но не успела Оля войти, как едва не оказалась сбитой с ног маленьким авериным с косичками.
— Оля! — ее обхватили за коленки так, что невозможно было сдвинуться с места. Следом шла радостно скалящаяся очень узнаваемой — где же были ее глаза? — улыбкой Юля. Аверина-Виноградова.
— Здравствуйте, Ольга! Как хорошо, что вы приехали!
Оля оторвала от своих колен Анютку и взяла ее на руки.
— Привет, малышка! Я так рада тебя видеть!
— Она скучала, — подтвердила Юля, и Оля не могла взять в толк, чему та так радуется.
— Предлагаю перейти на «ты», — проговорила осторожно. От этих Авериных чего угодно можно ожидать…
Но Юльку это не смутило, она счастливо кивнула и повела гостью за собой в гостиную.
— Ты не представляешь, как я тебе рада. Хоть один адекватный человек за столько времени. Они же ненормальные, эти родственнички, причем Клим еще ничего, а у бразера моего точно с кукухой проблемы. Утром вчера как встал злой, оторвался на всех не понятно почему, так второй день и рычит. И главное, Клим очень странно реагирует на все это.
— Как это, странно? — спросила Оля.
— Да никак. Улыбается и делает по-своему. Стебется над ним по полной.
Ольга вспомнила, как иногда снисходительно Клим ведет себя по отношению к дядьке, и тоже улыбнулась. Спохватилась и протянула Анютке пакет.
— Я привезла тебе одежду, которую мы купили, зайчонок!
Девочка нашла шоколадку и снова полезла к Оле обниматься. Юля явно истосковалась по общению, потому что трещала без умолку.
Они сидели на диване в гостиной, Юлька делилась своими горестями, а Оля смотрела на нее и думала, как же хорошо, что Виноградова оказалась сестрой Кости. Вот прям ну очень хорошо. А потом для разнообразия вслушалась в смысл произносимых речей. Как оказалось, все горести сестры Аверина заключались в том, что ее брат оказался домашним тираном и параноиком.