Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь
Шрифт:
— Данилевский не соврал, — слабым голосом проговорила Оля, — мне нравится эта история, Антон. Точнее, в ней мне нравишься ты.
— Мерси за комплиман, — широко улыбнулся Голубых. — Не расстраивайся так, Олечка! Во время следствия я был под подпиской о невыезде, после приговора меня определили в больницу при СИЗО. Начальник тюрьмы и главврач вышли встречать лично, пожали руку, в общем, я некоторое время побыл героем. Жил там же в госпитале, а через год меня освободили. Судимость давно погашена,
— Но только не в нейрохирургию, — заметила Оля и попала в точку.
— Нет, — покачал головой Антон. — Туда нет.
— А что стало с тем психом?
— Его предупредили, чтобы не вздумал подавать на апелляцию, он и не подавал.
Оля не стала переспрашивать, кто предупредил. Не к лицу дочери капитана полиции, бывшей милиции, задавать такие вопросы. Она прекрасно понимала, кто.
— Ты не побыл героем, Антон, — сказала она тихо, — ты такой и есть.
В полумраке гостиничного номера улыбка мужчины напротив казалась слегка таинственной.
— Жаль, что я многого не знала раньше.
— Ничего, Оленька, все идет как надо. Я хочу, чтобы ты знала, я — твой друг, и если вопрос в том, чтобы начистить кому-то табло, тебе не обязательно проходить курс молодого бойца.
Теперь пришла ее очередь улыбаться.
— Спасибо. Я буду знать. Но научиться мне все равно надо.
Глава 20
Возвращаясь к себе, Оля обратила внимание, что двери номера напротив приоткрыты, и оттуда пробивается полоска света.
Сама не поняла, почему придала такое значение этому малозначительному факту. Ну открыты, и что? Может, там горничная убирает. Да мало ли причин?
И прямо на ее глазах свет погас, и дверь захлопнулась. Изнутри. Зачем горничной выключать свет и запираться в номере? Если бы сначала закрылась дверь, это было бы логично, но прийти в номер и сидеть в темноте?
Вошла к себе, первым делом включила свет, взяла с полки сапог и, держа его наперевес, осмотрела санузел, а затем комнату. Даже под кровать заглянула. И в шкаф.
Убедившись, что Аверин нигде не прячется, вернула сапог на полку и отправилась в душ. Спала беспокойно — завтра начиналась стажировка, и, несмотря на то что Оля была уверена в себе как практикующий хирург, изнутри все равно холодил неприятный холодок.
Утром, выйдя в коридор, снова обратила внимание на соседний номер. Ничего особенного не заметила, зато заметила быстро удаляющуюся по коридору фигуру. Аверин? Или он уже ей просто мерещится?
У отеля их ждала машина клиники. Давида не было, он приехал позже. И это обрадовало Олю — не хотелось демонстрировать перед будущими коллегами тесные отношения с владельцем клиники. Судя по расслабившемуся лицу Антона, его
Основная проблема, которая возникла у них у обоих, касалась знания языка. Голубых шпрехал поживее Оли, но тоже часто подтормаживал. Утешало лишь то, что обязательные ускоренные курсы немецкого языка начинались прямо сегодня.
Данилевский приехал в клинику к двенадцати, поздоровался подчеркнуто уважительно, но с некоторой долей официоза. Антон назвал это субординацией, Оле же было не принципиально. А вот ужинать он их забрал из офисного центра, где проходили занятия по немецкому языку.
— Давид, давай махнемся на твою коляску, — предложил Антон, упав на диван за ресторанным столиком, — я тоже такую хочу, чтобы везде ездить. Ноги гудят, спина колом стоит. А я же не мальчик!
Данилевский только смеялся и все время держал Олю за руку.
Когда вернулись в отель, они с Голубых еле волочили ноги, один Давид посмеивался. Оля попрощалась и ушла к себе, но подойдя к двери, заметила, как у порога противоположного номера сверкнула искорка.
Посмотрела по сторонам и быстро подняла сверкающий предмет.
Запонка. Мужская, естественно. Ольга плохо разбиралась в драгоценностях, но в том, что перед ней бриллиант, сейчас ни капли не сомневалась.
Зажала находку в ладони и с колотящимся сердцем юркнула в свою дверь. Обошла номер по периметру, заглядывая по традиции в каждый угол, а потом раскрыла ладонь и уставилась на искрящийся камень. Электрический свет играл и переливался на алмазных гранях, и Ольга почувствовала, как невольно поддается этому сверкающему очарованию.
Красиво. Дорого. Благородно. Так по-аверински…
Распахнула глаза и сжала ладонь. Сердце вновь бешено застучало в груди. При чем здесь он? Почему она подумала именно о Косте?
«Потому что ты о нем постоянно думаешь!»
«Неправда…»
Оля убрала в сумочку запонку, еще раз обошла номер и отправилась в душ.
Днем, во время кофе-брейка, наклонилась к Антону и, стараясь говорить тише, спросила:
— Твое предложение о помощи остается в силе?
Он посмотрел удивленно, но даже не стал думать, утвердительно кивнул.
— Тогда помоги. Мне нужно выяснить, кто живет в номере напротив. Мы можем узнать это на ресепшене?
— Вряд ли, — покачал головой Антон. — Неразглашение персональной информации и данных, никто ничего не скажет, а то и в службу безопасности отеля сообщат.
— И мы подставим Даву, — вздохнула Оля. Красноречивый взгляд приятеля говорил, что да. Подставят.
— А если сказать, что мы его знакомые, ищем его…
— И не знаем, как его зовут? — Голубых снова качнул головой. — Не подходит. Слушай… — внезапно его лицо озарилось. — А что, если…