Моя невинная девочка
Шрифт:
– Не пересекается с другими?
– Нет, здесь все хорошо. Так, еще. «Промтехснаб». Их заседание перенесли, тоже сейчас пришло утром письмо. На двадцатое, на десять утра.
– Так у меня двадцатое занято, – возмущается Никита, черкая карандашом расписание.
– Я в курсе, перенесем, – спокойно отвечает Марина, делая себе пометку в ежедневнике. – Остальное посмотрите сами. Макар, Романовский на следующей неделе, просто напоминаю.
Я сжимаю челюсти. Если мой клиент не решит вопрос с председателем, то на заседание можно даже не ходить. Я уже практически слово—в—слово могу процитировать решение суда. Киваю, давая Марине понять, что услышал ее.
– Деток распределили? –
– Да. Со мной будет работать девочка Сонечка, – снова произносит Рома издевательским тоном, отчего я скриплю зубами. Марина бросает на меня быстрый взгляд, как будто случайный, а я вопросительно поднимаю бровь. Она была бы плохим секретарем, если бы не знала всего, что творится в фирме.
– Так Соня вроде работала с Макаром.
– А мы перегруппировались, – отвечает ей Рома.
На этих словах дверь кабинета открывается и появляется моя мучительница собственной персоной. Я давлюсь воздухом, сжимая сигарету в ладони. На Софии узкие белые джинсы и черная шелковая блузка без рукавов, вырез которой демонстрирует соблазнительную ложбинку. Сегодня золотистые локоны Силантьевой собраны в достаточно высокую прическу, а на лице довольно броский макияж. Ей идет, но меня бесит весь тот слой «штукатурки», под которым я не могу рассмотреть Соню и благодаря которому мне тяжелее вспомнить, почему я не могу просто нагнуть ее и трахнуть. Вот прямо сейчас. Выгнать всех к чертям из своего кабинета, сорвать джинсы, уложить грудью на стол и…
– Доброе утро! – бодро восклицает София, не глядя на меня, а я пытаюсь поймать ее взгляд, которым она скользит по присутствующим, упорно меня игнорируя. – Марина, я как раз тебя искала. Там еще почту принесли, ее очень много, хотела предложить тебе помочь разобрать.
– Мы сейчас будем мою разбирать, – Роман подскакивает с места и, подойдя к Соне, обнимает ее за плечи. – Теперь, Сонечка, ты в моем полном распоряжении. Дядя Макар занят другими делами, а мы с тобой будем кататься на моей шикарной машине и участвовать в судебных заседаниях. Любишь, хозяйственные дела?
– Нет, я больше по уголовке.
– Уголовка – удел мрачных дядек типа нашего Макара Ильича. Ему просто не дают международные дела согласно его основному профилю, приходится общаться с босотой…
Продолжая говорить, Рома выводит Софию из моего кабинета, и следом за ними выходит Марина. Я оседаю в своем кресле. Даже не заметил, как напрягся с появлением Силантьевой в моем кабинете.
– Совсем туго, да? – с пониманием спрашивает Никита.
– Пиздец просто, – отвечаю я и наконец подкуриваю сигарету. Потом брошу. В шестой раз.
Глава 9
София
Неделя вся кувырком. Из—за отпусков у судей заседаний почти нет, но мы с Романом мотаемся по городу, развозим документы, встречаемся с клиентами, а еще завалены документами по самые уши. Мне нравится работать с Ромой. Он спокойный, не рычит, как Макар, постоянно шутит, но при этом серьезный, когда это требуется. На заседаниях предельно собранный и внимательный. Как только переступает порог зала судебных заседаний, просто преображается, становясь тем самым молодым перспективным адвокатом, каким его знают в юридических кругах. Цепкий, острый на язык, только за эти несколько дней подловивший пару представителей противоположных сторон на вранье прямо во время слушания.
Но мне больше нравится Макар, хоть и не должен. Он все время серьезный и немного угрюмый. Я видела его в игривом настроении только там, в гостях у Богомоловых. И все равно мне кажется, что даже в той расслабленной обстановке он открылся не полностью. Есть еще в нем потенциал для полноценного отдыха и расслабления, только, видимо, не в моем присутствии.
Я сама не заметила, как моя неприязнь к противному преподу переросла в симпатию. Может быть, в те пару дней, что мне довелось поработать с Гордеевым, а может, там, на даче Богомоловых, когда он постоянно находился рядом и касался меня. Не могу никак выбросить из головы наш поцелуй. Мой первый, который – я уверена – теперь станет мерилом для всех последующих. Сам того не осознавая, Макар задрал мою планку требований к потенциальному парню выше, чем я бы сделала это сама. Он должен целовать так же нежно, но при этом требовательно, с напором. Он должен брать, а не отдавать, подчинять себе губами, руками, языком. Мне всегда казалось, что мужчина таким и должен быть: серьезным, не говорящим лишних слов, делом доказывающий свою мужественность. То, как Макар грубовато, но искренне оберегает меня от уголовки, говорит о многом. А меня, как назло, тянет именно в эту сферу. Может быть, потому что дело об убийстве моих родителей так и не расследовали до конца, а, может, потому что я хочу пересажать всех преступников. Поэтому я смотрю на Настю Богомолову, как на божество. Она умеет закрывать подонков, и я хочу так же.
Пятница начинается так же, как продолжалась вся неделя: хаотично и не по плану. Сначала мое платье застревает в двери метро, и мне приходится так проехать до следующей станции. Потом купленный стакан с ароматнейшим латте выбивает у меня из рук какой—то придурок на велосипеде. Непонятно, почему ему вдруг надумалось взмахнуть рукой, при том что сворачивать он не собирался. Дальше в офисе не работал в лифт, и мне пришлось тащиться на нужный этаж пешком. На высоких каблуках, которые я вообще—то обувать не собиралась. Но сделала это, чтобы – чего уж себе самой врать? – в очередной раз подразнить Гордеева. А теперь вот звонит соседка бабушки и говорит, что у той высокое давление, и соседка вызвала скорую. Я благодарю тетю Марусю и обещаю приехать в самое ближайшее время.
Откладываю телефон и смотрю большими испуганными глазами на Виталика.
– Что? – спрашивает он.
– Бабушке плохо, – отвечаю севшим голосом. До меня вдруг доходит, что единственная родственница, оставшаяся в живых, тоже не вечна. В ушах шумит кровь, а к горлу подкатывает тошнота.
– Отпросись у Макара и поезжай к ней.
Я быстро киваю, встаю из—за стола, покачиваясь на злосчастных каблуках, и иду к Макару в кабинет. Рома сегодня в командировке. Он уехал один, оставив меня разбирать документы. Я бы с радостью пошла к Никите, но тот в суде с самого утра. Остается только Гордеев.
Вхожу в приемную. Марина поднимает голову и хмурится.
– Случилось что, Сонь? Ты бледная.
– Бабушке плохо.
– Ой, – говорит она тихо. – Макар один, заходи.
Я снова молча киваю и коротко стучу в дверь Гордеева. Открываю ее и захожу. Макар на секунду отрывает взгляд от монитора, а потом снова опускает его.
– Что там, Софья? – резковато, как будто недоволен мной. Можно было бы спросить, что не так, но сейчас совсем не до выяснения отношений.
– Макар… Ильич… – сглатываю ком в горле, – могу я уехать?
Он поднимает голову.
– Почему?
– По семейным обстоятельствам.
Удивительно, но сейчас у меня не дрожит голос, я говорю уверенно и спокойно, так, как обычно.
– Нет, – отрезает он, снова опуская голову. – Работы много. Иди, Софья, выполняй ее. Ты сегодня за Романа, так что мой ответ отрицательный.
– Я с первого раза поняла, – выдавливаю из себя и, развернувшись, тихо покидаю его кабинет.
– Отпустил? – спрашивает Марина, когда я тихо прикрываю дверь.