Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 3
Шрифт:
— Да не дрейфь ты, Сережа, — только и сказал он. — Щас в Черемушках все утрясется, ну и заработает наш Скорпион. Будешь ты при деле.
— Я скорее с голодухи сдохну, — буркнул Капа.
«Или от алкашки, — подумал Шелестов. — Алкашка тебя, Сережа, быстрее убьет, чем голодуха.»
— А сейчас, между прочим, — продолжал Капа, наливая себе новую стопку, — на моем комбинате охрана нужна. Если бы этот одноглазый кашу среди Черемушенских не заварил, мы б уже на воротах комбината стояли нашим Скорпионом, стригли бы бабло. А тут фига. И непонятно, когда все это разрулится.
— Нужна охрана? — Приподнял бровь Шелестов. — А че там у тебя? На комбинате-то.
— Да бандосы наехали, — накатив еще раз, сказал Капа. — Ой… Хорошая… Но жестко идет.
Он крепко занюхал вонючий самогон рукавом.
— Мож тебе чего на закусь дать? — Обеспокоенно спросил Шелестов.
Он знал, что Сергей, если напьется водяры или самогону, бывает буйный. Это его немного пугало. А Сережа в последнее время прикладывался к бутылке все чаще и чаще: смена кончится и Сережа уже под градусом.
— Да не, — махнул рукой Капа. — Ну ее. Закусь эту.
— Ладно, — Шелестов вздохнул. — Так че там на комбинате-то?
— Мясуховские наехали. Начальство срочно ищет, кого бы поставить себе на склад.
— А ты откуда знаешь? — С сомнением спросил Шелестов.
— Так бандюков у нас все видали. Я как раз с обеда в цех шел, когда Горелый заявился на комбинат со своими. Ну а в конторе у меня знакомая есть одна. Галька. Молодая баба, помощник главного бухгалтера. Я за ней приударяю щас. Она рассказывала мне кое-что про всю эту тему.
— Хм, — задумался Шелестов. — Помощник главного бухгалтера? Слушай, Сережа, а давай-ка попробуем вот что…
Утро следующего дня. Армавирский масложиркомбинат
— Сергей Яковлевич! Сергей Яковлевич!
Агарков обернулся на тоненький женский голос. Он как раз шел по коридору в кабинет директора, чтобы отчитаться о работах, уже выполненных на комбинате. Да и еще на элеваторе возникли некоторые проблемы с монтажом новой сушилки. Нужно было как-то их решать, а Валентин Сергеевич еще даже не в курсе.
— А, привет, Галочка, — не улыбаясь сказал Агарков.
Нет, при других бы обстоятельствах, холостой Агарков наградил бы симпатичную бухгалтершу улыбкой, но сейчас, рядом со стройной миниатюрной девочкой шел какой-то худощавый, незнакомый ему парень в деловом костюме, который явно приходился ему не совсем по размеру. Особенно бросались в глаза брюки, широкие словно трубы.
— Сергей Яковлевич, здравствуйте! — Догнала его Галя.
— Здрасьте, — скромно сказал парень, слащаво улыбаясь.
— Привет, привет. А кто это с тобой?
— Да помните, вы упоминали, что на комбинате охрана нужна? — Разулыбалась Галочка.
— Ну? И что?
— Ну вот, — она указала взглядом на давящего лыбу паренька.
— А вы, собственно, кто? — Недоуменно поднял брови Агарков.
— Разрешите представиться, — Немного театрально начал паренек. — Александр Шелестов. Представитель охранного агентства Скорпион.
Глава 24
Армавирский масложиркомбинат
— Мы выбили, буквально выдрали из и так худенького бюджета страны деньги на восстановление комбината, вы же понимаете, Валентин Сергеевич, что брать и использовать их нужно, пока дают, — проговорил почти без акцента Джордж Нойзман — американец и, по совместительству присланный из Москвы сотрудник холдинга в экзотической должности генерального проверяющего.
— Работа и так идет с определенным опережением, — хмуро сказал Кондратенко, нервно перекладывая листы с отчетами, с места на место.
Нойзман ему не нравился. Кондратенко знал о нем немного, но то, что было известно директору комбината, настораживало.
Джорж Майкл Нойзман был американцем. Еще в советские годы он занимал довольно высокий пост в американском посольстве. В какой именно должности, Кондратенко не знал. Зато знал, что был у Нойзмана в собственности немалый пакет акций в холдинге. После развала страны, когда зарубежные «партнеры по опасному бизнесу» вгрызлись в новорожденную Россию словно стадо гиен, у Нойзмана начались проблемы.
Американец проиграл какую-то подковерную политическую игру внутри посольства, подал в отставку. Правда, совсем из строя его не вывели, только отодвинули подальше от главной кормушки. Будучи собственником акций, он поступил на работу в холдинг, и его направили сюда, в провинцию.
Кондратенко подозревал, что это была своеобразная и довольно мучительная для американца ссылка. Была ли это просто доля побежденного, которую Нойзману пришлось принять, или его сюда отправили с какими-то другими целями, Кондратенко не знал. Однако кое о чем догадывался. Догадывался, или, вернее сказать, слышал он также и о том, что Джордж Майкл Нойзман в прошлом служил в ЦРУ. Впрочем, это могли быть только сплетни.
Нойзман, одетый в дорогой, подогнанный по фигуре костюм громко засопел. Мужчина под шестьдесят, он был крепким и статным для своего возраста.
Идеальная укладка на на удивление пышной шевелюры темных волос с проседью, налаченая по-солдатски, всегда чистая обувь, дорогой подогнанный костюм — в этом был весь Нойзман. Осанка, манера держаться, властный и холодный голос — все в нем кричало о превосходстве над окружающими.
Американец считал себя выше любого на комбинате. На простых работяг Нойзман и вовсе смотрел как на дерьмо и нарочито избегал встречи с каждым из них.