Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4
Шрифт:
– Хорошо, – решился он. – Я ее откопаю, но только с одним условием.
Помолчав немного, я кивнул.
Глава 7
– Стрелять не стану. Прости, Витя. Не могу я.
– Понимаю. Ничего. Спасибо, Степаныч.
Ничего не ответив, старик отошел. Направился к мужикам, заговорил о чем-то с Егором.
– Что ты задумал, Витя? – Спросил Женя. – Убить Горелого? Или еще кого?
Я отрицательно покачал головой.
– Нет. Нужно сделать так, чтобы на нас никто и не подумал. По-умному, короче.
– Но, если получится, они будут некоторое время грызть друг друга, и Горелому станет не до нас, – докончил Женя. – Но если налажаем…
– Лажать нельзя, – перебил его я.
Согласившись, он кивнул.
– А с мясуховским что?
– Мясуховского в подвал. Отвезем его пока к Степанычу на дачу. Пускай там посидит. А дальше посмотрим.
На этом мы и сошлись.
На все время нашего «собеседования», мясуховский бандит сидел в кабинете, под Фоминым надзором.
В конце концов, из пятнадцати пришедших, наняли мы двенадцать человек. Троих пришлось отсеять. То были ветераны Афгана и при беседе с ними, я заметил отклонения в психике. Пусть, я, конечно, и неспециалист в этом деле, но подобные вещи увидел не только я. Брать этих бедных людей было слишком опасно как для нас, так и для них самих. Тогда, посоветовавшись со Степанычем, я принял решение отказать этим троим.
Народу набралось на две смены. Время терпело, и я подумал, что набрать третью мы еще успеем, пока эти две будут отрабатывать.
Вместе со Степанычем мы вернулись ко мне в машину, принесли и выдали принятым на работу мужикам снаряжение. Договорились, что люди заступят на объект сейчас, а оформлением документов мы займемся параллельно. Начальник разрушительной системы Сидоренко и бригадир Алекса Худяков из Москвы были нам в этом подмогой. Ну а зарплата, естественно, будет выплачиваться в срок.
Когда все закончилось, мы вывезли связанного Мирона за город, посадили в погребе Степанычевой дачи, так сказать, до выяснения. На даче уже много лет никто не жил, и Степаныч, как ушла жена, немного запустил деревянный загородный дом. Тем не менее Мирона там можно было подержать, как минимум до того момента, пока мы не разберемся с Мясуховскими.
К слову, Егора мы тоже решили взять на работу коллективным голосованием. Мужик, хоть и был едва знакомым, сойдет за рабочего. Кроме того, он помог мне.
На следующий день я поехал в Кубанку, за кирпичом. За собой повел Камаз, который мы наняли, чтобы перевезти стройматериалы. На перегородки облицовочный кирпич был нам не нужен, и потому нам кучей навалили простого прямо в кузов, добавив лишние полсотни на случай, если поколется.
Разгружали мы кирпич вручную, плюсом наняв двух каких-то местных колдырей, за скромную плату.
После, мы со Степанычем вернулись к нему в квартиру, отмылись от кирпичной пыли и переоделись. Хоть мы и устали, но пока не стемнело, нам нужно было выполнить еще одно важное дело.
Когда мы пришли к машине, Степаныч открыл заднюю пассажирскую дверь пассата, вложил в
– Оптику консервировать нельзя, – пояснил он. – Испортится.
Мы выехали за город, погнали в сторону станицы Красная и дальше, за нее, к Бесскорбненскому сельскому поселению.
– Далеко ты ее отбарабанил, – сказал я, глядя, как дорога бежит под днище машины.
– Угу, – хмуро ответил он.
Степаныч весь день был угрюмым и ворчливым. Огрызался со всеми, особенно с Фимой. Видно было, что совсем ему не нравится вновь обращаться к одному из своих печальнейших воспоминаний в жизни, которое олицетворяла та самая винтовка.
Тем не менее я чувствовал большую благодарность к Степанычу. Не каждый решится откопать свое былое горе, чтобы помочь другу.
– Вот там, видишь? Пилорама старая? – Спросил Степаныч.
– Ну.
– Вот тут давай налево и вниз. Дальше покажу, куда ехать.
Я выключил передачу и сбросил скорость. Перестроился на лысую от разметки полосу торможения. Когда повернул, мы похрустели по гравийке, вдоль старой пилорамы.
Небольшое деревянное строение с навесом, окружал полуразобранный забор из старого серого шифера и рабицы. Двор пилорамы, замусоренный перегнившей древесиной, позапрошлогодними дровами и опилками, порос кое-где новой зеленой травкой.
Дальше погнали до самого хутора Нижнего – маленького населенного пункта на пару сотен семей. Однако, добравшись до разрушенных колхозных амбаров, повернули не направо, к хутору, а налево, к рыбным озерам, принадлежавшим когда-то колхозу.
Озера мы проехали высокой дорогой. Сами водоемы распростерлись внизу двумя гладкими зеркальными блюдцами. К ним отсюда вела пологая грунтовка, однако мы проехали и ее.
– Вон там, видишь? Дикая рощица, – сказал Степаныч.
– Ну.
– Остановись где-нибудь поближе. Дальше пешком.
Я свернул с забытой грунтовки, остановил пассат по треть колеса в зеленевших луговых травах. Покидая машину, мы взяли лопату, Степаныч забрал свой холщовый мешок и коробочку с прицелом.
– Надо сразу пристрелять снайперку, – с какой-то горечью в голосе сказал он. – Ты ведь не пробовал из плетки стрелять?
– Нет, – признался я.
– Тогда я сам, – грустно сказал Степаныч. – Сам попробую.
– Спасибо, Степаныч, – положил я ему руку на плечо.
– Надеюсь, твоя затея того стоит, – сказал он, глянув на меня блестящими глазами. – Ты, кстати, стрелка нашел? Кто возьмет в руки винтовку?
– Я возьму, – сказал я.
Степаныч потемнел лицом.
– Ты ведь никогда не стрелял. А СВДха – это тебе ни пистолетик. Бандура такая, что запаришься таскать. Да и для стрельбы навык специальный нужен. А патронов у меня всего ничего. Часть уйдет на настройку прицела. Останется, дай бог, штук семь.