Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 5
Шрифт:
— Отставить, — проговорил он своему бойцу. — Этого ликвидировали при попытке побега. Я ликвидировал. Всем ясно?
Удивленные омоновцы покивали.
— Спасибо, Санек, — улыбнулся Тургулаев. — За мной не убудет.
Боец с наручниками отступил, и командир подошел ближе ко мне.
— Он напал на тебя?
— Да, — сказал я.
Омоновец покивал.
— Устав есть устав. Дисциплина превыше всего. Иначе начнется разброд и шатание. Но… — Он посмотрел на мертвого боевика. — Но Максим был молод. Хороший парень. Не убей эта мразь его сегодня, дослужился бы до высоких чинов. Так
— Терять людей всегда тяжело, — сказал я. — Поверьте, я знаю.
Командир кивнул.
— Езжай. Мне еще надо придумать, как это все дело правильно в рапорте описать.
Я сунул ключи в карман и когда уже хотел отправиться к машине, меня окликнул Максим.
— Да, и спасибо, что отомстил за нашего бойца.
Ничего не ответив, я снова только кивнул.
— А вы кто ему будите? — Спросил немного удивленный моим визитом дежурный врач.
У молодого, но уже полного мужчины было немного обрюзгшее и круглое лицо. Короткие светлые волосы умудрились засалиться и встали, как иголки ежика. Врач как-то напугано смотрел на меня маленькими, глубоко посаженными глазками.
В принципе, я понимал врача. Выглядел я, конечно, не супер: припухшее лицо с многочисленными гематомами придавало мне такой вид, будто я только что подрался на улице; стертые после веревок запястья покраснели и немного кровили; пыльноватая одежда делала меня похожим на бродягу.
— Извиняюсь за мой внешний вид, — проговорил я, пожав плечами. — Я только что с работы.
— А… Кем вы работаете? — С подозрением проговорил врач, видя во мне, должно быть, какого-то братка.
— Я охранник. И мой друг, что поступил к вам, Женя Корзнут тоже. Мы работаем вместе. Его на работе ранили. Время, сами знаете, неспокойное.
— Понимаю, — проговорил мужчина, всем видом показывая, что ни черта он не понимает. — Но у нас порядок. Посещения только до четырех часов дня. А сейчас…
Врач глянул на свои наручные механические часы «Ориент три звезды». Сами по себе небольшие, они и вовсе казались крошечными на его широком запястье.
— А сейчас, как бы, три часа ночи.
— Послушайте, — я вздохнул. — У него ножевое и огнестрельное ранения. Бандиты на нас напали. Пришлось отбиваться. Вот, видите?
Я указал на собственное лицо и посмотрел на врача со значением. Мне нужно знать, как он там.
— Так я вам скажу, — пожал плечами врач. — Состояние тяжелое, но стабильное. Раненый находится в сознании, но ему нужен покой.
Дежурный врач выдал это настолько равнодушным тоном, что сложновато было верить ему на слово. Да и к тому же я не понаслылке знал, какими безучастными бывают врачи. Особенно в эти неспокойные времена, когда многие из них не видели зарплаты месяцами.
— Понимаю, вы не верите мне, но мы правда работаем вместе. Я его начальник. Отвечаю за Женю. Мне нужно посмотреть на него собственными глазами. Вот, смотрите. У меня есть удостоверение частного охранника. У него тоже есть такое. Посмотрите в личных вещах Жени. Вы увидите, что мы с одной конторы.
— Не стоит, — покачал он головой. — Я видел у него какое-то удостоверение. Правда, внутрь не заглядывал.
— Ну вот. Загляните.
Я зашарил
— Сейчас, две секунды. Найду.
Похлопав себя по внутренним, я полез в спортивные штаны. Удостоверения не было.
— С-с-сука… — Протянул я. — Должно быть, во время драки… То есть работы выпало.
Ничего не сказав, врач только пожал плечами.
— Ладно, — вздохнул врач. — Мне нужно возвращаться к работе. Выход, думаю, сами найдете.
Он хотел было уже уйти, но я остановил его.
— Подождите, — сказал я, извлекая портмоне. — Давайте с вами договоримся по-другому.
— Ну… — протянул заинтересовавшийся врач. — Давайте. Может, и договоримся.
Семен рискнул вернуться на место сделки рано утром. Солнце еще не успело подняться, и только красный отблеск виднелся на горизонте. Было прохладно. Вокруг все еще царили предрассветные сумерки.
Семен оставил машину метров за триста до мехтока. Дальше пошел пешком, наблюдая, нет ли милицейского оцепления. Оцепления уже не было. Механизированный ток пустовал. Когда он аккуратно зашел на двор, увидел, что тут остались только автомобили чеченов и бандитов. Вероятно, их эвакуируют днем. Менты угнали только груженый оружием газик.
Тел, ожидаемо, тоже не было. На бугристом асфальте мехтока остались лишь темные пятна впитавшейся крови. То тут, то там, звенели под ногами гильзы от пуль. Силовики устроили в этом месте настоящую бойню.
Семен долго не знал, с чего же ему начать. Не было ни единой зацепки, которая могла бы указать ему, кто же устроил все это. Кто, несмотря на взятки и связи Корастелева, решился взяться за них по-настоящему. Да и не просто взяться, а, что называется, преуспеть.
Семен знал, что под Корастелева копали и раньше. Однако нерадивые следователи быстро закруглялись, когда к ним заходил очередной прикормленный Корастелевым начальник. А тут связи просто не сработали. Прикрытие посыпалось, а вместе с ним и весь, как оказалось, хрупкий бизнес полковника.
Для Семена, который полностью зависел от Корастелева, это стало вопросом буквально жизни и смерти. Сложно урезать свои потребности, если они уже достаточно возросли. А некоторые сократить Семен и вовсе не мог. Например, не мог бросить брата, оставшегося беспомощным инвалидом после Афгана.
Прислушиваясь, не едет ли кто, Вадим стал бродить туда-сюда по широкому двору мехтока. Всмотрелся в изрешечённый пулями ЗАВ, высящийся над двором, словно ведьмин домик на курьих ножках. Глянул вдаль, где серыми, приземистыми строениями стояли амбары-зернохранилища.
Ничего не оставалось, кроме как осмотреть автомобили. Хотя вряд ли он найдет здесь что-то полезное. Наверняка следователи выгребли все, что могло хотя бы отдаленно напоминать улику по делу.
Минут двадцать он лазил по пустым машинам, стараясь не оставить явных следов. Как он и ожидал, ничего путного внутри не было.
Последней машиной, которую еще не успел осмотреть Семен, был пирожок. Белый и гниловатый, с измятым носом, он стоял у края забетонированной площадки. Как заметил Минаев, автомобиль был буквально изрешечен пулями. Вероятно, за ним, как за укрытием, кто-то прятался во время перестрелки.