Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея]

Уильямс Чарльз

Когда Рассел повернул выключатель, ничего не произошло. Он опять повернул его с тем же результатом, и в этот миг инстинкт и быстрая реакция заставили его действовать. В обычных условиях он шагнул бы вперед в поисках работающего торшера, но события, происшедшие в этот день, не могли не оставить след. Хотя Джим и не отдавал себе в этом отчета, но все его чувства были напряжены из-за столь жестокого убийства, и в ту же секунду на него вновь навалились все прежние страхи.

Предостережение пришло изнутри, так как в комнате стояла мертвая тишина. Его вдруг охватило предчувствие, что опасность затаилась в темноте где-то перед ним, и оно мгновенно обострило все его чувства.

Хотя в комнате было темно, двери, ведущие на балкон, были открыты и на фоне звездного ночного неба что-то двигалось.

Он не знал, что это было — оно не имело формы, но не стал тратить времени на размышления. Даже в темноте он помнил расположение своего номера. Надеясь только, что этот номер устроен аналогичным образом, и мгновенно подчиняясь толкнувшему его страху, он свернул налево к двери в ванную комнату — если она там была, — сжимая запястье девушки.

Только легкий возглас удивления был ответом на его рывок и что-то упало рядом. Краем глаза он уловил движение в темноте — и тут же глаза резанула вспышка и раздался грохот выстрела, от которого задрожали стены.

Они почти рухнули в открытую дверь. Свободной рукой он захлопнул ее и повернул ручку. Теперь они стояли в полной темноте, одной рукой Рассел прижимал Клер к себе, ощущая гибкую спину и слыша удары сердца, которое, казалось, стучало в унисон с его собственным.

Он не знал, сколько они так простояли, но, поняв, как крепко прижал ее к себе, несколько ослабил руку. И почувствовал мягкий толчок ее юной груди, когда она перевела дух, аромат ее волос защекотал ему горло, и теперь, когда она ослабила руки, он понял, что она так же крепко прижималась к нему, как и он к ней.

Еще несколько секунд они стояли неподвижно. Он едва дышал, чтобы лучше слышать, и ему показалось, что где-то снаружи хлопнула дверь. Теперь, когда воцарилась тишина, он отпустил Клер и отступил назад. На этот раз уже ее руки нашли его и притянули к себе.

— Нет, — прошептала она.

— Мне показалось, что закрылась дверь.

— Пожалуйста, подожди немного. — Затем, как бы почувствовав его желание все выяснить, добавила:

— Может быть, это только хитрость.

— Хорошо, — сказал он. — Подождем немного, но я не думаю, что кто-то будет долго оставаться здесь после такого грохота.

Снова наступила тишина, прерываемая только звуком дыхания. Наконец она сказала:

— Думаю, кто-то действительно взял мой ключ, Джим.

— Да, пожалуй, — согласился он.

— Если бы я пришла одна…

Ее голос сорвался, и он торопливо заговорил, чтобы отвлечь ее от печальных мыслей.

— Но где же был ключ?

— В моей сумочке.

— А где сумочка?

— Я оставляла ее за дверью.

— А кто мог взять его из сумочки? Кастанца приехал в управление полиции вместе с тобой?

— Да.

— Кто еще имел возможность заглянуть в нее?

Подумав, она признала, что не знает.

— Там возле диванчиков в приемной низкая стойка, — сказала она. — Некоторое время она лежала там, а потом — возле меня. В другой комнате я… я не знаю. Я не обратила внимания.

— Да, — сказал он, и теперь, как замедленная реакция на сильный стресс, который до тех пор он еще мог контролировать, его охватила дрожь. И, почувствовав, что ее не унять, он шагнул назад, опасаясь за перенапряженные нервы. Лишь теперь он со всей отчетливостью понял, что в чьем-то извращенном мозгу сложилось твердое намерение убить. Один из тех пятерых, которых сегодня допрашивали всех вместе, пришел сюда с пистолетом — возможно, с тем самым, выстрел из которого оборвал жизнь Макса Дарроу.

Он с явным усилием отогнал от себя эту мысль, отказываясь развивать ее или искать причины покушения. Напрягся, стараясь расслабить окаменевшие мышцы, и почувствовал, как по спине течет холодный пот. Потом, уже не в состоянии дальше оставаться в бездействии, высвободил руку и нащупал стену.

— Пока оставайся здесь, — сказал он. — Я быстро посмотрю, что там делается. Не зажигай света.

Не обращая внимания на протестующий шепот, нажал ручку двери, которая приоткрылась с легким скрипом, и замер, потрясенный, так как услышал стук, громкий стук, доносившийся со стороны наружной галереи.

Открыл дверь пошире.

— Да?

— Это ночной охранник, сэр, — ответил голос с сильным акцентом.

— Подождите минутку, — сказал Рассел и, убедившись, что опасность миновала, включил торшер, стоявший возле перегородки из матового стекла. На полу валялась сумочка Клер, а когда он шагнул дальше, чтобы увидеть всю комнату, то обнаружил, что в центре прямо под модернистской люстрой стоит круглый деревянный кофейный столик, а на нем — стул, которым воспользовался незваный гость, чтобы вывернуть электрическую лампочку. Теперь он открыл наружную дверь, оставаясь за косяком, и только тогда понял, что все еще продолжает сжимать в руке полученный ключ.

В освещенном коридоре стоял человек в куртке защитного цвета. Он козырнул.

— Вы, наверное, слышали выстрел?

Рассел поколебался, но это продолжалось недолго. Генеральный инспектор, безусловно, должен узнать о покушении, но он не видел причин для его появления в данный момент. Что же касается ночного охранника, или управляющего, то что толку объяснять, когда нет никакой возможности что-то сделать?

— Выстрел? — сказал Джим, стараясь выглядеть удивленным.

— Женщина внизу проснулась от шума. Она позвонила и сказала, что будто бы слышала выстрел.

— Я ничего не слышал, — сказал Рассел. — Видимо, это было не здесь.

Человек снова козырнул и ушел, буркнув:

— Gracias!

Пока Рассел закрывал дверь, Клер подняла с полу свою сумочку. Теперь она стояла у стола с ключом в руке.

— Должно быть, он оставил его здесь.

— Кто?

— Тот, кто здесь был. Ключ лежал на столе.

Какое-то время Рассел размышлял, не могли ли остаться на металлической поверхности ключа отпечатки пальцев, но понял, что теперь поздно говорить об этом, раз девушка уже держала ключ в руках. Он предпочел вскарабкаться на стул и ввернуть лампочку, которая тут же загорелась. Затем спустился, поставил стул на место и вышел на балкон. Дрожь все еще не проходила, но теперь как бы ушла вглубь и была вызвана мыслями о девушке. Обследовав стену и навес, отделявшие балкон от соседних номеров, и убедившись, что отсюда никто не сможет проникнуть в комнату, не обладая способностями акробата, он, удовлетворенный, вернулся в комнату, и тут ему в голову пришла новая мысль.