Моя по контракту

Малиновская Маша

— Я…

Попросту не знаю, что ответить ему.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой по-настоящему. Цветы-кино-конфеты — это ведь всё не про нас. Мы спим в одной постели. Я хочу, чтобы мы стали ближе.

Действительно, не про нас. А вот такая откровенность в лоб, видимо, самое то. Это вгоняет в ступор, и я снова теряюсь, не нахожусь, что ему ответить на такое прямое предложение.

Он прижимается слишком близко, заставляя меня дышать чаще. Я не эксперт в походах в ресторан, но мне кажется, такая близость не принята

на виду у общества.

— Чем больше пробую тебя, тем больше хочется, — его дыхание тоже становится тяжелее. А пальцы на талии сжимаются, сгребая ткань. — Позволь, Змеевна. Сегодня. М?

Меня задевает его прямота. Не знаю, почему, но не злит или раздражает, а именно задевает, обижает.

Я напрягаюсь, упираясь ему ладонями в грудь, хочу оттолкнуть и уйти, но Грачёв кладёт свои ладони поверх моих, чуть сжимает.

— Я не пацан, Ася, в игры играть не хочу. Говорю как есть, хотя ничего такого не планировал вообще: я хочу тебя. Но если тебе нужно ещё времени, скажи, я подожду.

Сейчас я хочу оказаться одна. Мне слишком душно, слишком трудно сейчас вообще из себя слово выдавить.

— Мне нужно в уборную, — стараюсь говорит ровно.

Грачёв отпускает молча, я ухожу в сторону коридора, борясь с диким желанием пуститься бегом. Я знала, как себя вести, когда он меня игнорил, знала, когда поддевал. Когда пошлил или ёрничал. Предпочитала думать, что жена-малолетка ему на самом деле неинтересна. Но как реагировать, когда он вот так прямо и в открытую. Даже если я пошлю его подальше, как я буду ложиться спать с ним в одну кровать? Меня и раньше коробило, а теперь?

Но самое ужасное то, что… мне хочется согласиться. Вот так вот взять и сказать "да". Наверное, тогда я потеряю уважение к себе, но отрицать то что Стас меня привлекает, тоже неуважение себе, ведь я лгу о собственных чувствах.

Мне хочется ему нравится. По-настоящему. Это откровение для меня самой. Пугающее и приводящее в ужас.

Ополаскиваю руки в холодной воде и прикладываю к горящим щекам. Нездоровый румянец в последнее время слишком частое для меня состояние.

Надо вернуться за столик. А как ответить Стасу, я придумаю потом.

Но когда я возвращаюсь, за столом сидит одна Арина. Мужчины, видимо, куда-то отошли.

— О, Ася, ну хоть ты вернулась! А то Саша отошёл поздороваться с какой-то шишкой из администрации, а меня это достало, а Стаса утащила какая-то мадам. Мне показалось, он не особо хотел идти с ней, но она сказала, что это важно. Кстати, вон они.

Арина кивает в сторону выхода, там за углом в фойе, в паре метров от прохода, вижу Грачёва, который разговаривает Евой. И не просто разговаривает. Он делает к ней шаг и касается её локтя, а она хватает его руку а ответ.

Я не хочу чувствовать то, что чувствую. Не хочу ощущать этот жар, что стекает с шеи и до самых ног. Противный, липкий, обжигающий. Не хочу облачать это в слово, потому что это будет прямым подтверждением, что я влипла в него.

— Арина, скажи, пожалуйста, Стасу, что я плохо себя почувствовала и решила взять такси. У него важный разговор, не хочу отвлекать. Хорошо?

Арина пожимает плечами и кивает, а я забираю свою сумочку и иду к параллельному выходу, стараясь, чтобы никто не заметил, как у меня в который раз за сегодня огнём пылает лицо.

18

Стас

Сбежала.

Эх, Змеевна, коза ты мелкая. Может, я со своим предложением слишком откровенно подкатил. Но, блин, тратить время на игры я не хочу, когда обоим может быть хорошо. Я же вижу, что она реагирует, отзывается.

Сегодня в машине у самого чуть крыша не поехала. У меня раньше не было целок, но я понимаю, что первый раз на заднем сиденье автомобиля — это как-то не особо… Тем более, что как ни крути, Ася моя жена, а не случайный перепих.

Но взвинтила меня своим факом сначала на злость, а потом член чуть не взорвался, когда прижал её к машине.

Тянет меня к ней. Кроет. Хочу её.

И сейчас, пока танцевали, кайф ловил от её запаха. Она такая трепетная, нежная. Ладонями упёрлась мне в грудь, но хотела ли оттолкнуть? Я сказал как есть, она это примет. Уверен.

За столик возвращаюсь один, решив чуть отпустить её на время. Пусть припудрит носик и причешет мысли. Так или иначе, Ася понимает, что вечно бегать от меня не получится, саму тянет, так не проще ли уже переступить эту грань?

— Стас, у тебя очаровательная жена, — улыбается Рубанов и наполняет наши с ним бокалы, пропустив бокал жены. — Молодость — это прекрасно.

Его жена тоже моложе, но значительно больше, чем на десять лет, как у нас с Асей. Рубанов и до женитьбы два года назад любил пройтись по молоденьким. Вообще, как человека, я его считаю говном, но бизнес он ведёт ровно, без подводных камней. У него базовая доля акций крупного металлургического комбината в области, контроль над ферросплавным и теперь он выкупил тлеющие останки сажевого. Уверен, он его реанимирует быстро и успешно. Мы в одной системе и сотрудничество с таким человеком будет полезным для "ПроМетТехно", а уж ссора может быть фатальной. Рубанову не сильно придётся напрячься, чтобы перекрыть мне кислород.

С китайцами вести бизнес хорошо, но если местные наступят на горло — беда. Я-то скорее всего выпутаюсь, но обойдётся это дорого. Весьма дорого.

Не знаю, до реструктуризации сажевого утки с озёр подохли или уже при Рубанове, так или иначе, Аську надо отвадить копаться в этом. И кружковцев-натуралистов своих убедить бы ей не помешало.

— Спасибо, Александр Игнатьевич, сам не нарадуюсь. Отбежала по дамским делам.

— Кстати, насчёт дамских дел, — говорит Рубанов, — вон та красотка смотрит на тебя без отрыва как только ты вернулся с танцпола.