Моя птичка
Шрифт:
— А должно быть не нормально? — отпускаю Анютку к чайнику.
— Просто вы так быстро с базы уехали. Аня вообще не была на себя похожа, — делает вид, что ей не все равно.
Хотя в какой-то степени, да. Не все равно, раз решил нам подкинуть дерьма под ноги.
— Да там все на себя не были похожи, — усмехаюсь, пропуская птичку к столу.
Она крепко держит чайник и к моему удивлению вдруг наливает кипятка мимо чашки. Прямо на стул, где сидит Азанова. Пара сантиметров и точно бы Натахе на ногу зарядила.
— Аня?! Ты чего?! — пытается подскочить, но птичка не дает,
У Наташки глаза увеличиваются на половину лица. Смотрит то на меня, то на разъяренную птичку. Ни разу жену такой не видел. Не уверен, стоит ли вмешиваться.
— А чего ты хотела? Чтобы я тебя расцеловала после того, как ты меня с Яром хотела поссорить?
— С ума сошла?! Сдались вы мне, голубки!
— Тебя спалили, Натах, — иду к окну, испытывая жгучую потребность вкинуться никотином. — Ты Ане фотки прислала, где я и Метель. В следующий раз удаляй компромат с телефона и не ложись в койку к моему другу.
Открывает рот и тут же его закрывает. Достаю сигарету, прикуриваю. Аня громко и по существу посылает бывшую одноклассницу, которая пытается пустить слезу и надавить на жалость. Чайник все еще в руках у птички. Раньше бы не подумал, что она способна причинить вред другому человеку, а сегодня даже не против, чтобы Анютка надрала зад очередной «подружке».
В меня точно вселился сатана.
Тяну гадость в рот и улыбаюсь.
Больше нас никто не тронет.
Я уверен.
26. Папа
— Ты мне обещал, Яр! — Аня пытается вытащить из моих пальцев сигарету.
Не получается, потому что я верчусь из стороны в сторону, как уж.
— Последняя, Ань.
— Ты мне так два часа назад говорил, — дует губы.
Да, я не так давно обещал ей бросить к чертям никотин и баловаться только вейпом. НО лишь по великим праздникам.
— Хочется…. — с тоской смотрю на сигу и с тяжелым вздохом сжимаю ее в руке, чтобы наверняка.
Птичка еле сдерживает улыбку, подходит к окну, сгребает с подоконника пачку и, безжалостно помяв ее, выбрасывает в мусорное ведро. Как серпом по драгоценным… От желания покурить слюна скапливается во рту, и я громко сглатываю.
— Ты только с моим сердцем так не делай.
— С ним никогда, — возвращается ко мне, проводит ладонью по грудной клетке в районе горячего мотора и обнимает.
Тяну руки в ответном жесте. Если раньше мне ее было мало, то сейчас буквально надышаться не могу. Воздержание бьет по мозгам и отключает их. Аня сама должна дать добро на секс. По-другому я не возьму. Только организму этого не объяснишь. Член поднимается, упирается башней в боксеры и кричит о том, что ему нужна ласка от драгоценной жены. Аня на миг замирает, ощутив насколько сильно я оголодал, поднимает голову и тянется за поцелуем. Стараюсь действовать аккуратно, чтобы не напугать ее зверем, который рвется наружу. Сминаю нежные губы своими, толкаюсь языком, трогаю ее ягодицы, теснее прижимая к своему паху. От пульсации крови ниже пояса отключается все, кроме функции «размножаться».
Разворачиваю птичку, сажу на подоконник и протискиваюсь между стройных ножек. Она не отталкивает,
От осознания срываюсь в эйфорию. Поцелуи становятся жарче. Желание быть в ней подскакивает до пика. Отодвигаю трусики в сторону, растираю влагу по пальцам и ее пульсирующей плоти. Отрываемся на миг от губ и пьем дыхание друг друга, пока птичка не начинает хныкать. Пытается подмахивать бедрами под толчки моих пальцев.
— Хочу тебя, Ань… — хриплю ей в губы. — Больше не выдержу.
Кивает мне в ответ и прикусывает губу, глядя на то, как быстро я расстегиваю ширинку, спускаю джинсы вместе с боксерами вниз, проставляю головку ко входу и резко толкаюсь, потому что нежности вряд ли выдержу.
— Яр! — вскрикивает, вдавливая пальцы мне в плечи. — Ах…
Смотрю, как кайфует от каждого моего движения бедрами вперед, и рычу. От тесноты, в которой оказывается член, по венам растекается удовольствие. Такими темпами я долго не выдержу. Помогаю моей девочке быстрее поймать волну оргазма, проводя по клитору большим пальцем. Несколько секунд, и она выгибается, подставляя мне красивую грудь, скрытую тканью. Впиваюсь в правый сосок через нее. Аня крепче прижимает меня к себе. Член тоже в тисках. Пара фрикций, и я догоняю ее.
На самом пике раздается звонок в дверь. Но у меня нет сил ее открывать и смотреть на гостя, который обламывает кайф.
Птичка того же мнения. Не двигается. Остаемся в такой позе, пока ее телефон не раздражает звонкой трелью. Разлепляемся.
Анютка спрыгивает с подоконника. По бедру стекает моя скопленная днями сперма. Лениво подтягиваю боксеры и джинсы, но не застегиваю, надеясь на продолжение.
— Кто? — спрашиваю, когда птичка замирает с телефоном в руке.
— Папа, — испуганно нажимает на принятие вызова. — Алло?
— Ты дома? Я приехал поговорить, Ань.
27. Она заигралась
POV Аня
— Что ты хотел, пап?
— У матери была? — вместо ответа я получаю очередной вопрос.
Папа проходит к столу и садится на стул, скептически осматриваю нашу с Яром кухню. Чтобы не переживать за то, что происходило здесь несколько минут назад, начинаю возиться с чайником. Проявлю гостеприимство, даже если оно Виктору Алексеевичу и не нужно вовсе.
— Была. Она тебе не говорила? — пока руки заняты делом, мне вполне комфортно.
С папой у нас никогда не было теплых отношений. Скорее как у людей вынужденных жить под одной крышей. В детстве он проявлял больше чуткости, а потом я резко стала взрослой для него. Максимум внимания получала лишь, когда мама громко отчитывала меня. Он подключался к процессу воспитания, подавая ей идеи наказаний или поощрений.
— Нет. Я с ней толком не говорил после всего, что услышал, — ставлю перед ним кружку с чаем, крепко держу свою, сажусь напротив и пододвигаю тарелку с Наташкиным тортом.