Моя пятнадцатая сказка
Шрифт:
Но, впрочем, он уж более не сказал ничего о себе, не представился. Посмотрел, мрачно сощурившись, на человека замершего, сидевшего, в ужасе смотревшего на него — сам Ен Ниан наконец-то уже испугался.
— Ты меня никогда не забудешь, — мрачно ухмыльнулся дракон, — Никогда больше не встретишь. Вечно будешь жить и мучиться.
— Но брат! — возмутился большой, — Ты же полсилы ему отдал!
— Пол силы — и половину моего проклятья, — глаза у Вэй Юана мрачно зажглись, торжествующе. Он хвостом потянулся вдруг дать брату старшему по рогам, но тот со змеиной грацией
— Дурень же ты, брат!
— Да отстань же ты от меня! — возмутился младший, — Плыви ты куда плыл!
— Такой же хам как и он, — усмехнулся старший.
— Ах ты… зараза!
Старший, рыча или хохоча, стрелою взмыл в небо. Младший метнулся за ним, шумно дыша, мнение последующее свое доносить, когтями чтоб уважение выцарапать.
Ен Ниан до темноты сидел на берегу, потрясенный. А простолюдинки, разумеется, всем разболтали, что сегодня показались вдруг сыновья хозяина реки и дождя. И младший из них проклял Ен Ниана. Того самого.
Ен Ниан еще вернуться домой не успел, а людская молва уже успела порог его дома перейти. И, рыдая, прибежала Кэ У к отцу, случайно разговор служанок молодых услышавшая.
Потрясенно упал на пол, мимо кресла, господин Хон Гун. Схватившись за одеяния над сердцем. Сын… сын его оскорбил сыновей хозяина реки и дождя! Сыновей бога реки оскорбил! Сын его был проклят! Да что за проклятие такое ему самому?! За что ему сын такой?! Даже довел кого-то из богов, бессмертных. Те уж терпеливей и спокойней людей. Как будто. А вот ведь… довел!
В темноте возвращался мужчина молодой домой. Голова болела, спина болела, люди шарахались, уступая путь. То ли от славы его, то ли от одеяния и штанов разодранных на заднице. А, и на спине. А еще щипало глаза. Голова почему-то страшно гудела.
Не дойдя до поместья родного всего чуть-чуть, вдруг растерянно остановился Ен Ниан.
Стало вдруг светло как днем. Он увидел лошадь темную, быстро скакавшую. Да воина молодого в простой одежде, прижимавшего сверток к груди. А когда тот поравнялся с ним — успел разглядеть его лицо. Гу Анг! Брат вернулся?..
— Брат?.. — переспросил он растерянно сам себя, лицо растерев, — Да что за напасть?! Что за наваждение такое странное?.. Не брат он мне! Этот мерзкий раб — не брат мне!
Но он видел, как воин молодой спешился, как стучит в ворота, как отворяют ему. Двери тяжелые уже захлопнулись. Но вдруг словно исчезли стены. И видел в ужасе Ен Ниан, как идет по поместью Гу Анг к господину. Как слуги бегут старые, двое, донося весть о его приходе. Какой счастливый выбегает господин встречать молодого раба. Тот ему что-то говорит, задыхаясь от волнения, протягивает свой большой свиток. Но бросает Хон Гун свиток на землю, хотя, кажется, добытый с таким стремлением. И… обнимает вдруг молодого раба. Плачет от счастья. Он! Отец его плачет! Мерзкое отребье обнимая! И снова вдруг стены и дома усадьбы вернулись, отрезая его от отца. Снова темнота улицы города заткала.
В ужасе подбежал Ен Ниан к воротам, сердито кулаками по воротам замолотил.
Ему не сразу слуга молодой дверь открыл. Он, оттолкнув его — тот аж упал —
Он вбежал, факел где-то схватив — у стражников, обход делающих, отобрал — и заставил отца его содрогнуться. Тот как раз обнимал мать Хэя. Та сегодня пришла в покои к нему.
— Простите, отец! — смущенно сын непочтительный потупился.
— Да кто посмел? — тот обернулся сердитый, — Ты?! — вскричал, — Ты посмел сюда прийти?!
— Я… просто… — тот глаз поднять не смел, — Я просто… просто хотел спросить, где… где Гу Анг?
— Кто?! — отец на постели поднялся.
— Гу… Гу Анг… Я видел, он пришел.
— Он пришел?! Когда? Где он сейчас?.. — его отец торопливо на пол соскочил, даже забыв оправить одеяние ночное.
И отшатнулся старший сын. Точнее, считавшийся старшим. Отец… так радостно кинулся прочь из покоев? Ночью?.. Забыв, в каком он виде?! Только, чтобы увидеть Гу Анга?! Да что такое с ним?..
— Выйдите, молодой господин, — тихо жена попросила отцовская, — Не смущайте меня. И… хорошо отдохните с дороги. Пусть боги хранят вас!
Он отшатнулся от ее слов теплых и вежливых, вышел, весь дрожа, за дверь. И, ноги ослабшие подогнулись. Отец… ночью… так радостно на встречу к Гу Ангу побежал! Не вернувшемуся еще. Так… те слухи не врут?.. Гу Анг — тоже его сын?! И… так радостно, так быстро отец убежал встречать молодого раба! Как никогда не стремился на встречу к Ен Ниану, давно уже.
И… почему ночью стало вдруг светло как днем?.. И… неужели, однажды незаконный сын Хон Гуна вернется домой?.. Сын, что радость увидит на лице встречающего его отца? Бежавшего к нему отца?..
А он… а он сам… он увидел будущее? Он… Гу Анг все у него отберет?! И отца, и семью, и состояние наследника… Все отберет?.. О, какая же мука знать, что ты уже увидел, какая мука встретит тебя в аду!
Месяца два прошло. Тяжелых очень месяцев для старшего сына хозяина. Якобы старшего. Слуги боялись смотреть на него, даже когда отходил. Люди в городе шарахались от него, получившего проклятие дракона! Приятели прежние — которые ими казались — отказались пускать за порог. Он у одного мечом цветник жены главной искромсал со зла. Но даже тогда не вышел мерзкий друг. Бывший друг. Или никогда другом не бывший?.. Как вместе пить и по борделям ходить — так он очень за. А как дружить с несчастным, в беду попавшим и оттого еще больше всеми презираемым, так нет?!
Отец избегал его. И оттого было больней.
Хотя два раза сладости кто-то оставил в покоях его. А на третий раз он увидел робко озиравшуюся глазом единственным и торопливо уходящую Кэ У. И новый поднос нашел, с мясом в тесте сваренным. Но ничего ей не сказал. Хотя и перестал уже приветствовать, уродиной зовя, а стал лишь: молодая госпожа. Сестрою так и не назвал. Она ведь дочерью была от матери другой, от женщины, с которой матери изменял его отец, так много слезами омывала руки и голову сына мать его, одинокая, в ночи те бессонные.