Моя шоколадная беби
Шрифт:
День он провёл на работе, так и не сдвинувшись с места в этом дрянном Пригожинском деле. Март вызвал к себе и долго пытал охранника элитного дома, где проживал теперь Сытов. Как мог человек в красном беспрепятственно проникнуть в дом?! Охранник бычился, хмурился и бурчал:
– Я в который раз говорю, не спрашивал я у Катерины Ивановны пропуск никогда! Во-первых, её ни с кем не спутаешь, она… негра, и ходит всё время в красном, во-вторых, стеснялась она и шкерилась, видно, неудобно ей было, что к такому пожилому человеку бегает. Вот я лишний раз её и не смущал! Мне за корректность тоже платят.
– Войти-то вошёл тот тип в красном, а вышел как? Видел?
– Не видел, – в сотый раз отвечал охранник.
– Значит, он где-то переоделся, краску с себя тёмную смыл, тряпки куда-то запрятал, и спокойненько вышел?! – терял терпение Март.
– Никто чужой в тот день не заходил и не выходил, на камере это прекрасно видно, – терял терпение и охранник.
– Значит, что, кто-то «свой»? – психовал Март. – Чушь! Весь дом опрошен, все приличные люди, у всех отличные алиби! Чушь! И потом, куда могли деться эти красные тряпки? Шляпу за батарею в подъезде не заткнёшь!
– Да, блин, гражданин начальник, если в мусоропровод шмотки засунуть, то никто не найдёт! Машина вечером приедет и заберёт! Никто ничего и не заметит!
– Да, блин, не заметит, – вынужден был согласиться Март. – А ты что, предлагаешь мне по помойкам Москвы самому побегать, шляпу поискать?
– Не, блин, не предлагаю, – испугался охранник. – Отпускайте меня! Я и так чуть работы из-за этого убийства не лишился, штраф за невнимательность заплатил! Отпускайте, начальник! Кто ещё за такие деньги туда работать сутки через двое пойдёт?
– Такие же уроды и пойдут, – буркнул Март и подмахнул ему пропуск.
Голова пульсировала острой болью, перед глазами из ярких вспышек складывался причудливый калейдоскоп.
«Ничего не получается, – подумал Март. – Я маленький, ничтожный человечек! Мой удел – халявный тортик и архивная девица в жилетке. Вот пойду сегодня в архив и назначу ей свидание на своей коммунальной кухне. Такая придёт! Это тебе не Катерина Ивановна. У неё под юбкой, наверное, толстые розовые панталоны. Как там говорится? Богову богово, а кесарю кесарево».
В архив он не пошёл, конечно. Приехал домой, взял в аптечке копеечный аспирин, и на кухне, на подоконнике, нашёл заветную трёхлитровую банку с жёлтой жидкостью, которую бабка Валька загадочно называла «гриб». Март очень любил этот сладкий напиток, и в детстве частенько отпивал прямо из банки, не спросив разрешения у бабки. Он и сейчас воровато оглянулся и плеснул себе в чашечку этой вкуснятины. Запил таблетку, пошёл в комнату и включил телевизор. Включил, пощёлкал каналами, и с раздражением выключил. Везде показывали красивую жизнь.
Голова всё болела. Он прилёг на древний диванчик и положил на лицо подушку с глупым, вышитым попугаем на наволочке.
Как он ненавидел свою жизнь! Этот «гриб» в банке, этот «висяк» с красными шмотками, эту подушку с какаду, пахнувшую старым жилищем и плесенью. А особенно он ненавидел звук ключа, поворачивающегося в замке комнаты. Этот звук означал – мама пришла.
Вот и сейчас, вместо того, чтобы задремать, он ждёт напряжённо, когда же она придёт. Март откинул подушку и вскочил. Нет, так больше
И тогда эта жизнь кончится.
Он оделся, обулся, и через длинный, скучный, дрянной коридор вышел из прошлой жизни.
В комнате трещал телефон, но он решил, что больше здесь не живёт.
Катерина проснулась, потому что выспалась. Она открыла глаза, не обнаружила на потолке привычных облаков и птиц, и всё вспомнила. За окном уже были сумерки, значит, она проспала весь день.
Где-то далеко трещал телефон, он и раньше трещал, она слышала это сквозь сон. Катя встала, начала искать трубку, спустилась вниз по лестнице и обнаружила, что телефон звенит в спальне. Если Катерине не изменяла память, и если это был не дурной сон, то спальню она заперла, а ключ выбросила с шестнадцатого этажа. Катерина подёргала дверь – так и есть. Замок на двери стоял просто отличный, ничем не отжать. Пойти поискать ключ?
Катерина натянула сарафан, надела тапочки и вышла в подъезд. В конце концов, в спальне остался не только телефон, там ещё и шкаф-купе, а в нём все её вещи. Она не стала запирать входную дверь на ключ, только прикрыла её, потому что какому грабителю придёт на ум грабить пентхауз на шестнадцатом этаже, когда лифт не работает?!
Она понеслась вниз, перескакивая ступеньки.
– Эй, Кать! – крикнула Верка из своей будки, но Катерина отмахнулась от неё и выскочила на улицу.
«Мустанга», и правда, не было на привычном парковочном месте. Катерина вздохнула и поплелась в маленький скверик, где в траве мог затеряться ключ. Она села на корточки и шаря по мокрой траве руками, медленно стала продвигаться вперёд.
– Эй, Кать, чего ищем? – раздалось за спиной.
Катерина подняла голову и увидела Майкла, сидевшего неподалёку на лавочке.
– Ты?! – удивилась она. – А где твой взрослый наставник?
– Какой наставник? – Майкл старательно расширил глаза, изобразив удивление.
– Который зовётся Мариной, который якобы подтягивает тебя по математике, для которого ты выполняешь какие-то поручения и которому ты звонишь на мой мобильный телефон, сообщая о каких-то «срочных» делах! Где?! Я всё знаю, Майкл! Учти, тебе уже пятнадцать, и уголовная ответственность уже наступила!
– За что?! – от возмущения Майкл вскочил со скамейки. – За что, тётя Катя? – Ни разу в жизни он не называл её «тётей». Майкл добавил плаксивости к голосу и продолжил:
– Маринка со мной таблицу умножения учит! Я её с третьего класса никак запомнить не могу, а у неё… эта, как её… «методика»! А позвонил я только затем, что бабка меня утром в квартире случайно закрыла, а сама до вечера умотала. А у Маринки ключ имеется, как у… гувернантки! Вот я и попросил её побыстрей приехать, открыть и ключ мне отдать. Кому охота летом в квартире париться? И потом, вдруг пожар, а я закрыт?