Моя скромница Джейн
Шрифт:
– Они же, по-видимому, умеют разговаривать с усопшими. То есть, насколько я понимаю, они просто спросят его самого.
– Мне нужно идти. – Джейн начала собирать рисовальные принадлежности, причем так спешно, что измазала краской платье.
Затем она буквально вприпрыжку понеслась вверх по холму к школе. Шарлотта проводила ее взглядом, затем раскрыла блокнот.
«Всем известно, что в тихом омуте черти водятся», – прочитала она.
У Джейн Эйр имелись возможность и мотив, чтобы покончить с мистером Броклхерстом, но решилась ли бы она сделать это в действительности?
Настоящая тайна.
И эту тайну Шарлотта Бронте намеревалась раскрыть.
Глава 2
Джейн
Она стояла перед трактиром «Талли» на противоположной стороне дороги, вперив взгляд в дверь. От запаха жареной свинины и маринованных яиц, шедшего изнутри, желудок у нее сводило судорогой. Ужин, состоявший из одной полной ложки овсянки и половины стакана воды, вряд ли мог как следует поддержать силы здоровой восемнадцатилетней девушки. (Впрочем, теперь, когда мистер Броклхерст исчез, эта единственная ложка овсянки казалась ей гораздо вкуснее, что служило небольшим утешением.)
Вниз по дороге шагал какой-то мужчина. Джейн торопливо оглядела его на предмет маски, но это был самый обыкновенный человек в самой обыкновенной одежде и с самой обыкновенной походкой. Он бросил взгляд в ее сторону, но не обратил на нее внимания, после чего рывком распахнул дверь трактира – за ней виднелся огонек очага, вокруг которого толпились мужчины, слышались громкий смех и музыка – и зашел в помещение. Дверь сама собой захлопнулась за ним.
Джейн вздохнула. Направляясь сюда, она ожидала увидеть на стене какую-нибудь вывеску или афишу со словами: «Не входить! Идет Изгнание нечистой силы из призрака кричащей дамы и прочие работы по текущему техобслуживанию». «Переселение духов», или как там оно называется по-научному, – это ведь наверняка большое, серьезное дело. Но вот она уже торчит здесь битых полчаса, и все это время посетители совершенно свободно проникают в трактир и покидают его, как в любой другой день. Молодым девушкам вроде Джейн в таких заведениях не место, но ей обязательно надо было выяснить, есть ли там привидение и что именно агенты Общества с данным привидением станут делать.
Понимаете ли, она всегда верила в призраков. Еще в раннем детстве, когда жила со своей ужасной теткой, миссис Рид (а также с двумя своими не менее ужасными кузенами), та однажды заперла ее в Красной комнате (эта комната была обклеена красными обоями – отсюда и название). Там всегда было жутко, и Джейн казалось, что в воздухе витает какой-то темный злой дух. Девочка со слезами на глазах умоляла позволить ей выйти, потом она уже просто вопила, пока не охрипла, а в конце концов рухнула на пол без чувств – детское сердечко незаметно для нее как бы перестало биться, так сильно бедняжка испугалась.
То есть она в буквальном смысле умерла от страха – пусть даже лишь на одно мгновение. Когда она снова открыла глаза, перед ней на коленях стоял ее покойный дядюшка и улыбался доброй улыбкой.
– Ну, вот ты и проснулась. А я тревожился, – сказал
– Дядюшка? Как… вы поживаете? – Ничего другого ей в голову не пришло. Она понимала, что вопрос прозвучал глупо и бестактно. Ведь дядя, собственно говоря, не «поживал» уже много лет.
– Мне стало лучше, – ответил он. – Можешь оказать мне небольшую услугу?
Утром, когда Джейн наконец выпустили из Красной комнаты, она направилась прямо к тетке и сообщила, что дядя Рид не на шутку возмущен. Он любил Джейн и на смертном одре взял со своей жены слово, что та будет заботиться о ней и «любить, как родную дочь». А тетя Рид, видимо, истолковала эти слова в том духе, что относиться к девушке надо «как к бессловесной рабыне и даже время от времени морить голодом ради собственного удовольствия». Девочка и в самом деле голодала, и вообще ее здорово обижали, и дядя Рид из могилы увидел такое положение дел и требует теперь, чтобы тетя Рид загладила свою вину.
– Он просит вас вспомнить об обещании, – объяснила Джейн. – Хочет, чтобы вы попытались вести себя чуточку сердечнее.
Тетя Рид в ответ обозвала Джейн «лгуньей», «сатанинским отродьем» и отослала ее в «Ловуд», где мистер Броклхерст тут же навесил на нее ярлык «непослушной маленькой дикарки, которой прямая дорога – в ад». Но у самой Джейн никогда не возникало никаких сомнений относительно того, что она видела и пережила. В сердце она всегда знала, что той ночью разговаривала с почившим дядюшкой, ибо то был единственный миг за всю весьма трагичную жизнь Джейн, когда она смогла почувствовать себя кому-то родной. Членом семьи, так сказать. Настоящей семьи.
Теперь она уже, конечно, не упоминала о встрече с дядей. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Судя по опыту Джейн, такие разговоры всегда приводили к одному – к наказанию.
Она, не отрываясь, смотрела на таверну, в животе у нее громко урчало.
– Ты тоже хочешь есть?
Неожиданный тихий оклик напугал ее. Она повернулась и обнаружила у себя за спиной маленькую девочку, во рванье. Явно бродяжку.
– Я вот хочу, – сообщила девочка. – Я всегда хочу есть.
Джейн осмотрелась. На улице не было никого, ни единой души, кроме них с бродяжкой.
– Прости, но мне нечего тебе дать, – прошептала Джейн.
Девочка улыбнулась.
– Когда я вырасту, то хочу стать такой же красивой, как ты.
Услышав столь явно неправдивый комплимент, Джейн покачала головой и снова перевела взгляд на трактир.
– Ты собираешься зайти? – спросила бродяжка. – Я слышала, там водятся привидения.
Ну да. Там наверняка призрак, и раз снаружи ничего не происходит – не остается ничего иного, кроме как войти и проверить.
– Оставайся здесь, – сказала Джейн маленькой нищенке и поспешила через дорогу.
Набрав полные легкие воздуха, она отважно толкнула дверь.
Ну вот, дело сделано. Джейн зашла в трактир.
Заведение было набито до отказа. Запах выпивки, смешанный с испарениями разгоряченных человеческих тел, ударил сразу по всем органам чувств. На какое-то мгновение она застыла, как парализованная, не особенно соображая, что делать теперь, когда всплеск отваги (угасающий с каждой секундой) все-таки втолкнул ее в таверну. Призраков нигде заметно не было. Наверное, Шарлотта что-то напутала.