Моя СверхНовая

Малышева Анастасия Сергеевна

Ох, он был действительно хорош в этом. Когда они с Алом встали в пару и Ноа повторил за ним все нужные связки с первой же попытки, я понял, что да, это то, что нам нужно. Поэтому сразу сказал обоим, что они должны вести нас в этом. Я, Вуди и Майк — мы взяли на себя создание музыки и текстов, но танцы — это была зона ответственности этих двоих. И они подходили к работе с полной самоотдачей. Ноа отвечал за расписание наших танцевальных практик, а Алан отсматривал все клипы ещё на монтаже, чтобы понимать, получались ли связки и не нужно ли что-то переснять. Вдвоём они подолгу оставались в зале, придумывая новые связки и пробуя их на себе прежде, чем показать нам.

Алану и Ноа пришлось сложнее других тогда, когда мы только начинали. Нет, остальным тоже было непросто — Майки вообще ещё в школу ходил и с трудом убедил родителей, что музыка не будет мешать учёбе. Вуди только поступил в колледж и тоже переживал, как сможет совмещать сразу всё. В этом плане нам троим было проще — Ал учился на хореографа, мы с Ноа изучали музыку и получали некоторые поблажки от преподавателей.

Но именно Ноа и Ал оказались в самых сложных условиях. Майки и Вуди занимались тем, в чём были неизменно хороши — пение и рэп. Плюс — оба, хоть и на любительском уровне, но раньше занимались танцами. Алан никогда раньше не пел — и очень зря, ведь голос у него был действительно хорош. Ноа же особо не задумывался о танцах с профессиональной точки зрения. Но я хотел, чтобы мы были лучшими. А это значит — уметь нужно было всё. И если Майк с Вуди брали высокими нотами и супербыстрой читкой, у остальных таких преимуществ не было. Поэтому — только упорный труд и совершенствование навыков.

— Так, всё понятно?

Танец действительно был простым — парни даже не запыхались. Но вместе с тем вся связки смотрелись интересно, так что скучным он точно не казался. Поэтому, поднявшись на ноги, мы начали учить движения. Алан, стоя к нам спиной, показывал каждую связку, глядя на нас в зеркальную стену, а Ноа ходил между нами, внимательно наблюдая и поправляя, если допускались ошибки.

— Нет, Крис, ты делаешь это движение недостаточно резко, — парень приблизился ко мне, становясь рядом, — Смотри, вот так. Видишь? Рывок должен быть более чёткий.

— У меня так плечо из сустава выскочит, — хмыкнул я, пытаясь повторить.

Ноа усмехнулся, откидывая со лба выбеленные пряди волос:

— Ты, конечно, уже немолод, о великий лидер, но поверь — твоим суставам ничего не грозит. Проверено на себе. Вот, смотри, — он положил руку мне на плечо и чуть надавил, — Чувствуешь? Нужно напрягать вот эту мышцу при рывке — и всё будет в ажуре.

— Да, понял. Спасибо. Ты очень хороший учитель, к слову.

Ноа смутился, как всегда бывало, когда он слышал комплимент. Этот парень был человеком-контрастом. Как чувствительный маленький дикий кот. Он постоянно выпускал свои коготки. Но если бросить в его сторону похвалу — ну, или немножко еды — тогда он их спрячет. И он спокойно и хладнокровно всё съедает. Чтобы потом снова выпустить когти.

Вот и сейчас, помявшись секунду, он снова натянул равнодушную маску и скомандовал:

— Давай, ещё раз. Напряги вот тут — и делай, — ещё раз похлопав меня по руке, сделал шаг назад.

А ещё он был невероятно тактильным. Серьёзно — он перелапал каждого из нас. Ему важно было иметь физический контакт — будь то крепкие объятия или простое касание руки. Говорю же — кот. Думаю, всё дело в том, что он был очень одинок. Кажется, он единственный, кто действительно выполнял пункт контракта про отсутствие личной жизни. Но при этом делал вид, что ни в ком и не нуждался. Его семья жила в другом городе, поэтому родных ему заменила группа. И, возможно, с помощью нас он пытался восполнить ту нехватку тепла, которую постоянно ощущал, хоть и притворялся, что это не так.

Танец мы учили часа три, что я считаю большим прогрессом. Когда мы только начинали, на это могло уйти несколько дней. Растём, выходит.

— Молодцы, отлично поработали, — сказал я ребятам, вытирая футболкой мокрое лицо, — Какие планы? Домой?

Алан покачал головой:

— Вы идите, а мы с Ноа хотим ещё кое-что попробовать.

— Оу, серьёзно? — хмыкнул Вуди, — Вы, главное, предохраняйтесь.

Ответом ему было уже два средних пальца, показанные синхронно. Танцоры, что с них взять. Усмехнувшись, я покачал головой, после чего повернулся к Алану:

— Только я тебя прошу — без геройств. Используй мат.

Блондин закатил глаза:

— Да, папочка. И мат, и смазку, и презервативы.

— Эй! — возмущённо воскликнул Ноа, — Вот поэтому о нас и ползут слухи! Прекрати поощрять его! — ткнул он пальцем в хихикающего Вуди.

— Он итак найдёт повод, а так хоть не будем заставлять бедолагу напрягать мозг, — ухмыльнулся Алан.

Чуть было не начавшуюся потасовку — Вуди уже хотел кинуться на улыбающегося принца — прервало появление в зале девушки из отдела кадров. Окинув нас взглядом — красных, тяжело дышащих, в мокрых от пота футболках — она чуть покраснела, прежде чем поднять глаза на меня.

— Крис?

— Да, Карен? — улыбнулся я.

— Я принесла ту папку, что ты просил. Но, пожалуйста…

— Знаю-знаю, — кивнул я, протягивая руку, — Верну её через полчаса. Спасибо, ты лучшая.

Улыбнувшись и ещё больше покраснев, Карен кивнула и вышла. Я же повернулся к парням и заметил, что те смотрели на меня, словно ожидая объяснений. Даже Ал, который всегда казался чуть отрешённым и ни от мира сего, выглядел заинтересованным.

— Что? Попросил дать мне изучить личное дело нашего нового звукаря.

Ноа покачал головой, словно не верил в то, что услышал:

— Господи, тебя правда так напрягло, что она не ссала кипятком от восторга при мысли о работе с нами? Ну, подумаешь, у девчонки нет вкуса. Что сразу паниковать то?

— Я не паникую, просто хочу знать, с кем нам предстоит работать. Я слышал о ней, но хочу знать больше. Сам знаешь — я весьма щепетилен, когда дело касается тех, кто находится рядом.

Это было правдой — после того, как кто-то из стаффа продал одному из глянцевых журналов парочку наших личных фоток, сделанных, скажем так, в не самый подходящий момент, я стал вроде как паникёром. Мне было важно знать всё о людях, которые окружали меня и моих ребят. Я отвечал за них и должен был о них заботиться.

— Как знаешь, — махнул рукой Ноа, — Но, ради бога, только не становись параноиком. Это — работа Майки.

— Эй! — возмутился наш младшенький, — Я не параноик!

— Ага, а кто был уверен, что за ним неделю следила какая-то чокнутая?

— Эм, ну вообще-то он оказался прав, — мягко заметил Алан, — У неё теперь судебный запрет на приближение к Майки.

— Ага, у неё запрет, а у мелкого — травма на всю жизнь и вот таких размеров паранойя, — хмыкнул Вуди, разводя руками в стороны, чтобы показать весь масштаб трагедии.