Моя СверхНовая
Шрифт:
Бровь Ноа взлетела, выдавая лёгкое удивление:
— Хочешь сказать, тебе не понравилось?
— Это ты называешь «давай поговорим после тура»? У нас теперь диалоги ведутся через призму «дай я тебя залапаю»?
— Во-первых, я не сделал ничего, чего бы ты сама не хотела. В противном случае ты бы меня остановила. Во-вторых, я понял, что разговоры вообще ни к чему обычно не приводят. Нужно делать, а не болтать.
— И это действие? — фыркнула я, — Смутить меня на глазах у других?
— Возможно, я чуть перегнул, — признал Ноа, — Но мне не стыдно. Я скучал по тебе. Когда мы на людях, приходится сдерживаться,
Он говорил спокойно, без лишних эмоций или пафоса. Просто озвучивал факты. Но от каждого его слова моё сердце начинало колотиться всё сильнее. Потому что хотело того же. Как я уже сказала там, внизу — правда. мысленно — убегать бессмысленно. Я официально утонула. В этом парне. Господи, я так сильно влюблена в него, что даже не поняла, в какой момент это произошло. Снова.
И, возможно, мне стоило перестать огрызаться, ругаться и искать в его действиях подвох. Может, мне стоило признать, что:
— Я тоже скучала по тебе.
Ноа удивлённо моргнул, делая шаг ко мне:
— Значит ли это, что…
Я кивнула:
— Да. Именно это.
К чёрту всё. И всех. Это опасно, безрассудно и может закончиться тем, что я потеряю всё. Но в тот момент, когда самый красивый в этом проклятом мире парень подошёл и, резко притянув меня к себе, поцеловал, я поняла, что мне плевать. Даже если этот самый мир сгорит в огне. Я просто подолью в пламя ещё бензина.
Глава 23
Ава
Какие они — отношения с Ноа из «Даймондс», спросите вы. Как минимум, интересные, отвечу вам я. Снова начать с ним встречаться, после стольких лет, после ругани и взаимных проклятий — а я уверена, что они были взаимными — было на удивление легко. Как будто не было ничего «до». Словно кто-то отформатировал жёсткий диск, стёр всё плохое и оставил пустое место, чтобы заново заполнить его, но лишь хорошими, светлыми моментами.
Именно этим мы и занимались. Существовало множество ограничений — мы не могли проявлять свои чувства на публике, особенно — в компании. Ходить на свидания тоже не получалось — не только потому что у нас категорически не хватало времени, но ещё и потому что слишком был велик риск того, что моего спутника узнают. Мы были ограничены двумя локациями — моя квартира и его дом, который он делил ещё с четырьмя парнями. Хорошо хоть, что это была не общага, и у каждого имелась своя комната.
Однако, несмотря на все рамки, ограничения, игры в шпионов и опасения, я была счастлива. Впервые за долгое время. Словно, наконец, все кусочки головоломки сложились в одну цельную картинку, и кусочек, который я упорно хотела выкинуть, всё же встал на своё место. Я была влюблена и чувствовала, что это взаимно. Что еще нужно, когда тебе двадцать четыре?
Он заботился обо мне — аккуратно, почти незаметно для окружающих, но так очевидно для меня. Каждое утро на работе, в студии меня ждал мой любимый кофе. Откуда у этого парня ключи — интересный вопрос, на который он лишь загадочно улыбнулся. Ноа забрасывал меня сообщениями, в которых постоянно интересовался моими делами, а если знал, что я задерживаюсь на работе — обязательно заказывал доставку ужина.
Он постоянно трогал меня. Обнимал, просто касался ладонью моей руки, порой перебирал пальцы, при этом явно думая о чём-то своём. Прижимал к себе, неважно что я делала — готовила что-то на кухне, работала в своей домашней студии или сидела вместе со всей группой в их гостиной. Он всегда был рядом, голодный до прикосновений. Да уж, эта его черта — тактильность — осталась неизменной.
Хотя, я немного слукавила. Насчёт свиданий. За пару недель, что мы официально были вместе, нам удалось разок выбраться на ночной сеанс в кино. Не знаю, можно ли назвать это полноценным свиданием, ведь Ноа, утомлённый очередной танцевальной практикой, заснул практически в самом начале и я потом еле его растолкала. Но галочку мы поставили — сделали хоть что-то, как обычная пара.
В целом, я бы не сказала, что для окружающих что-то сильно изменилось. Именно в плане нашего поведения с другими людьми. Мы по-прежнему много работали, я успевала сдать все нормативы и даже поработать немного для души. Ноа был всё таким же дотошным, когда доходило до танцевальных практик, и просто невыносимым — в остальное время. Надежды парней, что наличие девушки исправит его скверный характер, не оправдались.
Хотя, не думаю, что им было на что жаловаться. Ноа их любил. Просто, как мы уже поняли, любовь у него весьма своеобразно проявлялась.
— Почему ты такой? — спросила я у него одним вечером, когда мы лежали в его комнате на кровати и смотрели очередную комедию, по сути, даже не вникая в сюжет.
За час до этого Ноа гонял по всему дому Вуди и орал, что рано или поздно он выкинет его из окна за то, что парень опять таскал без спроса его вещи. Вуди себя оправдывал тем, что футболки Ноа были лучшего качества и на порядок дороже, а носил он всё равно преимущественно одно и тоже. Так и не поймав юркого рэпера, танцор сдался и утащил меня в комнату.
— Какой? — спросил он, повернув голову в мою сторону.
— Ну, знаешь. Показушно грубый.
Ноа приподнял брови:
— Не совсем тебя понял. Можно чуть больше контекста?
— Взять хотя бы ситуацию с Вудом. Тебе ведь, по сути, пофигу, таскает он твою одежду или нет.
— Вообще-то я купил эти футболки на свои деньги. Которые ему, к слову, тоже платят. Я молчу про то, что не могу носить трусы, которые до этого он протирал своей задницей, даже если постирать их десять раз. В итоге я просто дарю их ему. Этот говнюк уже какой-то трусельный…трусяной… короче, выбери, какое тебе слово нравится — магнат, пока я последние боксеры донашиваю! Ладно, не последние, но я задолбался их покупать!
Я улыбнулась, покачав головой. Ноа был очень забавным, когда сердился. Как надувшийся кот, которого отказались почесать за ушком.
— И всё же, — продолжала я гнуть свою линию, — Ты любишь своих одногруппников, но всеми силами пытаешься доказать обратное. Это выглядит со стороны как, знаешь, когда в один момент ты говоришь «Ой, да мне плевать на тебя. Даже если ты упадёшь с обрыва — мне всё равно», а через секунду рявкаешь «Отойди, мать твою от обыва!». Резкая забота и показушная грубость.