Моя тюрчанка
Шрифт:
Но старый жандарм за стеклом был изумлен смелостью моей милой не меньше, чем я. Моя девочка, как ловким приемом из айкидо, уложила полуграмотного полицая на обе лопатки. Дедку в униформе только и оставалось, что безропотно вернуть нам документы. Автоматчик недовольно хрюкнул, пропуская нас за турникет. Ширин прошла с гордо поднятой головой –точь-в-точь величественная львица. А я – рассеянный и слабый – последовал за моей милой, как увенчанный кисточкой львиный хвост.
Узкий коридор вывел нас в помещение дежурной службы. Здесь стояли стул и стол; на столе лежала ручка. А за стеклом, как в аквариуме, сидел насупленный оперативный дежурный. Для сообщения «аквариума»
– Здравствуйте, – сказала моя девочка, подойдя к «аквариуму».
– Какой у вас вопрос?.. – не отвечая на приветствие, спросил мрачный филин-дежурный.
– Мы пришли написать заявление на афериста, – твердым голосом объяснила Ширин.
– Ой ты, господи, господи!.. – завздыхал полицейский. Он был похож на усталую мамашу, которую дочка замучила просьбами купить куклу или конфету. – Сколько вас тут жалобщиков приходит!.. Вы не представляете себе, девушка!.. Может – вы загляните к нам послезавтра?..
Губы моей милой чуть дрогнули. Но она, с прежней решимостью, сказала:
– Извините, но мы хотели бы написать заявление сейчас.
Дежурный с шумом выпустил воздух из легких – так, будто мы попросили в займы баснословную сумму денег. Толкнул в нашу сторону ячейку, в которую положил бланк для заявления. Ширин взяла бланк, села за стол, вооружилась ручкой и начала писать. Через плечо моей девочки я смотрел, как на белую бумагу ложатся ровные строки. Глаза моей любимой сверкали. Она была возбуждена и даже, как будто пьяна, как поэт, записывающий свою балладу. Ноздри у моей милой раздувались. Она напоминала еще и львицу перед смертоносным прыжком.
Ширин обстоятельно излагала историю наших взаимоотношений с Бахромом. Написала, как тот обещал нам помочь в поисках работы, и как мы уплатили деньги вперед. Как он посулил трудоустройство в кошачий питомник, но потом сказал: место, мол, занято. Бессмысленная поездка на Лиственную улицу, последующее многодневное молчание пройдохи Мансурова – обо всем моя девочка рассказывала подробно. Точно не заявление в полицию составляла, а синопсис романа о нашей бурной жизни.
Исписав лицевую сторону бланка, моя милая пустилась писать на обороте. Выходившие из-под ручки фразы были остры, тяжелы, убедительны. Казалось: Ширин пишет собственной кровью. На миг я подумал, что огненные слова, которые моя девочка вывела на бланке, растопят даже льды Антарктиды. Полисмены поверят нам, и уже сегодня возьмут Бахрома за шкирку и вытрясут из хитрой крысы наши деньги. Дело, конечно, не в червонцах, а в том, чтобы мошенник заслуженно получил по рогам.
А Ширин продолжала писать. О том, что Бахром направил нас на собеседование в гипермаркет, где вытянуть из нас последние копейки попыталась еще одна аферистка – Анфиса Васильевна. Медицинская книжка, рабочий костюм – за все это плутовка надеялась получить содержимое наших кошельков. Да еще придумала какой-то непонятный залог. Это вообще неслыханно – и ни в какие ворота не лезет. Не пахнет ли тут статьей уголовного кодекса «Вымогательство»?..
Моя милая перевела дух. Глаза ее горели. По лицу пробегала мучительная гримаса. Видимо, написание заявления – с перечнем всех наших злоключений – стоило моей разъяренной львице немалого количества загубленных нервных клеток. Я и сам едва держался. Прочтя заявление моей красавицы, я диву дался: неужели все описанные там ужасы произошли действительно с нами?.. Как же мы до сих пор не сошли с ума и не расшибли головы о стенку?..
Ширин встала, подошла к «аквариуму» и опустила заявление в ячейку. Почти не разжимая губ, сказала дежурному:
– Примите.
– Да что ж я буду делать с вами, девушка!.. – с достойной Гамлета театральной усталостью развел руками дежурный. Он потянул ячейку на себя, взял заявление и принялся читать.
Моя милая стояла и следила через стекло, как бегают по строчкам глаза дежурного.
– Ширин, Бахром.. – хмыкнул полицай. – Прямо-таки мусульманские бои без правил.
– Вы должны дать нам талон, подтверждающий, что вы приняли заявление, – жестко сказала моя девочка.
Не отвечая, полисмен поднял трубку стационарного телефона и набрал короткий номер:
– Алло. Господин капитан?.. Здесь пришли на Бахрома Исламовича жаловаться. Кто?.. Да нерусская одна, со своим, вроде бы, славянским любовником. Да, господин капитан. Слушаюсь, господин капитан.
И дежурный положил трубку.
– Так вы дадите нам талон?.. – еще жестче спросила Ширин.
– Девушка, сядьте, – столь же резко отозвался дежурный. – К вам сейчас подойдут поговорить.
– Будь по-вашему, – не сбавляя тона, сказала моя любимая. – Мы подождем. Но без талона – никуда не уйдем. Имейте в виду.
Моя милая отошла от «аквариума» и опустилась на стул. Она сидела с выпрямленной, как стрела, спиной. Холодная, гордая – точно снежная королева. Я даже не решался взять ее за руку. Меня поражало, что моя хрупкая девочка ни капельки не боится полицаев: ни старичка, проверяющего документы на КПП, ни автоматчика, ни дежурного. Надо иметь сердце тигра и волю белорусского партизана, чтобы заставить полицейских работать.
Во время «драматического» диалога между Ширин и дежурным я исполнял роль немого статиста. Я не верил, что полиция нам поможет. Дежурный напомнил: для органов правопорядка Ширин «нерусская», «басурманка». А я?.. Я любовник «басурманки». Как будто в этом есть что-то плохое!.. И кстати: у нас с моей милой – на лбах, что ли, написано, что мы спим вместе?..
Караулить у моря погоду нам пришлось долго. Моя девочка сидела неподвижно, с непроницаемым лицом. Ее боевой пыл не погас. По всему видно было: она во что бы то ни стало дождется, когда, как обещал дежурный, к нам «выйдут поговорить». И тогда-то уж выплеснет на собеседника неразбавленную правду-матку. И про Бахрома Исламовича, и про Анфису Васильевну. Если бы честные слова были искрами, моя милая давно бы сожгла дотла всех наших обидчиков.
Опираясь на клюку, приковыляла бабка в клетчатом платочке. Скрипучим голосом, в котором слышались слезы, начала жаловаться дежурному: мол, за мной, милок, следят инопланетяне. В телевизор и холодильник зеленые человечки встроили камеры. Полицай еле отвязался от сдвинувшейся на почве уфологии старухи. Рекомендовал набраться терпения. Подождите до завтра, бабуся: к вам приедут специалисты по внеземным цивилизациям и демонтируют все камеры гуманоидов.
– Ай, спасибо, ясный соколик мой. Ай, спасибо!.. – старушенция так и расплылась в благодарностях дежурному, который обманул ее и глазом не моргнул. – Я как-нибудь к вам наведаюсь, занесу вам пирожков да жареных рисовых колобков на все отделение. Ух, родненькие вы мои!..
Не успела растечься по линолеуму пола грязная вода с подошв обуви бабки, как в помещение влетела нелепым попугаем ярко разукрашенная девица, на ходу смахивающая слезы. Волосы – вишневого цвета. Губы – под несколькими слоями зеленой помады. На плече болтается розовая сумочка. Барышня затормозила перед «аквариумом», постучала длинным накладным ногтем по стеклу и, с придыханием, спросила дежурного: