Моя Вселенная
Шрифт:
– 18-
Больно...
Как же невыносимо больно... И холодно...
Очень холодно...
Пытаюсь пошевелить конечностями, но, получается сделать это лишь в своем воображении. Я хочу открыть глаза, но веки настолько тяжелые, будто надо мной стоит человек и специально их держит. У меня нет сил сопротивляться.
– Марк, ты не можешь сидеть здесь безвылазно, - слышу знакомый мужской голос, - поехали домой, приведешь себя в порядок,
– Я не оставлю ее, - слышу тихий, мрачный, родной голос, - поезжай сам.
Внутри мне становится тепло и радостно. Он здесь. Он рядом. С этими мыслями я снова проваливаюсь в темноту, что избавляет меня от боли.
Мне снится прекрасный сон. Я сижу на берегу моря. Легкий бриз играет с моими волосами, рассыпая их по моим плечам.
За спиной Марк кутает меня в свои крепкие, надежные объятия. Недалеко по кромке воды бежит мальчик, совсем маленький, а за ним собака.
Большой белый лабрадор догоняет и прыгает вокруг ребенка в попытке дотянуться своим влажным языком до щечки мальчика.
Где-то издалека доносятся звуки. Я пытаюсь прислушаться, и постепенно они превращаются в голоса.
– Я настолько привык, что она снова рядом, что просто расслабился. Я уладил все возникшие проблемы, но то, что казалось, было перед самым носом, избежать не удалось, - голос Марка полон муки и страданий.
– Не вини себя, - бормочет Алекс. Это его я слышала в прошлый раз.
– Ты не мог предотвратить авиакатастрофу.
– Вот сейчас, когда Венера оказалась на грани жизни и смерти, я действительно понял, как много она для меня значит. Насколько сильно я ее люблю. Наши жизни тесно сплетены в одну, и я не готов ее отпускать. Никак и никогда... Я за ней повсюду... и в рай, и в ад...
– Она выкарабкается, - голос Алекса срывается, - ты не хуже меня знаешь, какая она сильная и упрямая.
– Она спасала людей с переломанной ногой и торчащей железякой в животе, - это почти всхлип, и мне хочется протянуть руку к Марку, потрепать по непослушным волосам и сказать: «Эй, дружок, я здесь, все хорошо. Ты не потеряешь меня».
Но все, что я могу сделать - это вяло пошевелить пальцем, отчего звуки аппаратуры, что подключены к моему телу взрываются бешеным писком. Вокруг начинается хаос.
Это так громко, кажется, перепонки в ушах сейчас начнут лопаться от перегруза.
Я не могу этого выдержать, и туман снова заволакивает мое сознание.
Последнее, что я помню, перед тем как отключиться - это огромные снежинки, что падают на мое лицо.
Когда я снова открываю глаза, надо мной нет ни звезд, ни снега, но есть кое-что другое.
Я смотрю в белый потолок, который находится словно в тени, а по его поверхности пляшут фигуры животных. Хочется смеяться.
Кто-то включил детский ночник.
Проследив взглядом по руке, увидела трубку капельницы.
Я
Хочу встать, но тело словно не мое.
Оно не слушается меня. Будто говорит мне: «Я устало, отстань от меня».
Поворачиваю голову. Справа от меня в кресле у постели сидит Марк. Сердечный монитор зафиксировал резкое учащение моего сердцебиения при виде него.
Интересно, бывает влюбленная тахикардия? Надо поинтересоваться у врача.
Марк спит. И яркого света не нужно, чтобы понять, как хреново он выглядит. Серого цвета лицо, синяки, что уютно устроились под глазами, щетина - мечта любого барбера.
Одежда не свежая. Напрашивается вопрос о том, сколько я здесь валяюсь.
Хочу пить. Так нестерпимо сильно. Пытаюсь позвать Марка, но горло высохло. Без глотка воды разговаривать просто не смогу. Замкнутый круг какой-то.
Мне удается протянуть руку к стаканчику, что стоит на прикроватном столике, но сил взять его нет. Он падает плашмя прямо на пол, разливая такую бесценную для меня жидкость.
– Венера?
– встревоженный Марк быстро встает и нажимает кнопку вызова персонала.
– А вот и ты, милая.
– Пить, - во рту сухо, как в пустыне, и моя просьба превращается в мольбу умирающего.
– Хорошо, я все сделаю, только, пожалуйста, пока не двигайся, - он хватает мою руку и губами прикасается к тыльной стороне ладони.
В палату быстро забегает пожилая медсестра и с облегчением выдыхает.
– Проснулись, ну, слава богу, дорогая, - она вынимает иглу из моей вены и забирает капельницу, - сейчас позову врача.
Марк осторожно придерживает мою голову рукой и помогает мне сделать несколько глотков.
– Я странно себя чувствую, - признаю я, когда появляется голос, - такое впечатление, что из меня пытались сделать сито.
Марк смотрит на меня с выражением полной тревоги.
– У тебя была дырка в животе. Слава богу, жизненно важные органы не были задеты. Операцию ты перенесла хорошо. Да и еще у тебя сломана нога.
Только сейчас я увидела, что моя правая нога была полностью в гипсе и висела на растяжке.
Марк выглядел таким расстроенным, что у меня появилась необходимость заверить его, что все не так уж плохо.
– Я жива, а это главное. Могло бы быть хуже, - пробормотала я.
– Это самая лучшая новость для меня, - я чувствовала, как рука, которой Марк сжимал мою ладонь, начинает трястись.
– Я люблю тебя, милый, все будет хорошо.
– Обязательно будет.
– Ты не поверишь, но так хочется черешни, - говорю я, когда снова откидываюсь на подушки.
– Черешни?
– в полной растерянности и недоумении переспрашивает он, - боже, женщина, если не этим..., - указывает рукой на больничную койку, - ... ты сведешь меня в могилу, то своими просьбами точно.