Моя выдуманная жизнь
Шрифт:
— Я очень сожалею, что нам приходится встречаться при таких обстоятельствах, — продолжил он.
Его слова заставили меня задуматься, что каким бы высокомерным Линг иногда ни казался, в серьёзных ситуациях он всегда проявляет свою социальную адаптацию, внимательность и предельную корректность в каждом высказывании.
Я припомнил, что Линг обычно пытается оказать поддержку любым доступным ему способом, даже если мало чем может помочь. Вот и сейчас всё развивалось по привычному сценарию.
В конечном итоге мы оставили Мишель там же, где и нашли —
По дороге к машине я задавался вопросом: почему веду себя столь по-разному? Имею в виду — общение с другими людьми. С Лингом — по-своему, с Диего — тоже, с Элис — тем более…
Это приспособление? Адаптация? Когда я остаюсь наедине с самим собой, то превращаюсь в злобного одержимого человека, но стоит на горизонте появиться кому-то ещё, как словно бы щёлкает переключатель, и я моментально становлюсь социально-приемлемым, в чём-то милым и приятным, после чего даже могу вести адекватный диалог. Чего уж, некоторым собеседникам я искренне кажусь приличным человеком! Кто-то хочет дружить со мной и даже заводить отношения!
Неужто я, как и отец, примеряю маски?
Впрочем, наша личность и правда меняется при столкновении с тем или другим человеком. На это влияет ещё и количество этих самых людей. Например, со своей матерью я общался иначе, чем с отцом, но при этом обе мои «личности» всё равно попадали под категорию социально-приемлемых. Мой образ при столкновении с другими никогда не выходит за рамки приличного поведения, благодаря чему моя истинная личность социопата остаётся неразгаданной. Не думаю, что хоть кто-то в этом мире знает меня настоящего.
Личность… как много скрывается за этим словом! Мне кажется, что столь разнородным поведением могу похвастать не только я один, это присуще каждому. Имею в виду, если мы общаемся с группой незнакомцев, то наверняка будем вести себя иначе, чем в компании друзей.
Недаром говорят, что личность зависит от окружения. Среди приличных и учёных людей, разных кандидатов наук и профессоров любой человек вольно или невольно начнёт соответствовать показанному уровню. Но что будет, если этот же человек станет жить в «чёрном» гетто? Как быстро он подсядет на дурь, а потом начнёт её толкать? Как скоро его научат взламывать машины, выражаться сплошь сленгом и бранью?
Общество делает личность, — осознал я. И теперь у меня снова возник вопрос. Джим… если бы я знал людей, с которым он дружил и враждовал, его знакомых и приятелей, с кем мой сосед общался и рос, то помогло бы это понять мне, к какой социальной группе он принадлежит? Смог бы я чуть лучше узнать этого человека?
— Некоторые люди остаются в коме годами, — произнёс Линг, открыв дверцу машины. — Я знаю истории, где кома длилась по пятнадцать лет и более.
— А потом? — уточнил я, занимая место рядом.
Китаец пожал плечами.
— Кто-то из неё вышел, — неопределённо сказал он. — Продолжил жить нормальной жизнью.
Угу, если забыть процесс адаптации к этой самой новой жизни, — подумал я, но не стал озвучивать
Каждый человек рано или поздно задумывается о другой жизни, лучшей жизни, более интересной жизни, но вдруг коматозники сделали к этому состоянию ещё один шаг? Погрузились в мечты и сны так сильно и явно, что перестали обращать внимание на реальность?
Не сходится… Всё-таки это состояние в основном является следствием какой-то травмы. А значит, они не добровольно попали туда. Хм, но в чём я не прав? Пусть не добровольно, но коматозники оказались в мире своей мечты. Если, конечно же, верна моя предыдущая теория…
Когда мы выехали на прямой участок, светофор горел зелёным. Линг поддал газу, очевидно надеясь успеть, но прямо на наших глазах цвет сменился на жёлтый, а там и красный. Машина остановилась.
Я отвернулся к окну, бросив взгляд на шоссе и людей, спешащих по своим делам. Линг поступил аналогично, а ещё зачем-то пошевелил зеркало заднего вида, будто бы стремясь придать ему лучшее положение.
— Кстати, — сказал он спустя десяток секунд, — а кто был тот мужик, который набросился на тебя в подъезде?
Я знал, что этот вопрос всплывёт. Чудо, что Линг не начал узнавать про Себастьяна в первые же минуты нашей поездки. Может, потом он ещё и про дневники спросит? Ха-ха…
Вздохнув, бросил на него тяжёлый взгляд, показывающий нежелание говорить на эту тему. Вот только на что я рассчитывал?.. Смутить его? Ха-ха!
— Себастьян, — наконец произнёс я, — бывший муж Элис, нашей новой соседки, недавно переехавшей в дом.
Ответ явно не закрыл все его вопросы, но как минимум обеспечил мне некоторый перерыв. Возможность собраться с мыслями.
— Да? — бессмысленно уточнил Линг. — Но раз она недавно переехала, то с чего это у Себастьяна на тебя такой зуб?
Честно сказать, понятия не имею. Скорее всего, он подсознательно видел мой интерес к Элис, хоть я его и не показывал. В свою очередь подобное вызвало у него ревность, чувство собственничества. Я подозревал, что Себастьян ещё не свыкся с мыслью, что Элис уже не его женщина и теперь имеет полное моральное право встречаться с другими мужчинами.
Однако это лишь теория, ведь на самом деле я не знаю, чем Себастьян руководствовался, когда пытался меня избить. Может, это Джуди вложила в его голову какие-то идеи?
Но чем я ей насолил?
Светофор загорелся зелёным. Линг тронулся вперёд.
— Хороший вопрос, — наконец ответил ему, оставляя тему открытой.
Моего собеседника такое явно не удовлетворило, но он то ли не захотел продолжать, то ли не придумал новый вопрос, который мог бы меня зацепить.
— Ты бы убил его, если бы пришлось? — вместо этого поинтересовался Линг. На губах китайца играла улыбка, отчего я понял, что тут явно имеется шуточный подтекст.