Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 8
Шрифт:
— …Ничего подобного.
Я не пытался что-то сделать. Я даже не знал, что можно сделать. Но были те, кто всё мне объяснили. Именно они и заслужили эти добрые слова.
— Волосы уже в порядке, да?
Я как мог мягко отвёл её руки. Юигахама ещё немного постояла у меня за спиной, потом слегка улыбнулась, подтянула стул и села рядом.
Смотреть ей в лицо я не мог и потому безучастно отвернулся.
— Хикки здорово постарался!
Неожиданно крикнула она во весь голос.
— С
Я рефлекторно повернулся к ней, она кивнула. И так же громко повторила.
— Хикки здорово постарался!
— Хватит. Я в самом деле ничего не сделал.
И правда, я всего-то запостил кое-что в Твиттере и поговорил с Ишшики. По сути, ничего существенного. Мне даже кажется, что я только мешал всем.
Должно быть, отзвуки этих размышлений отразились в моём голосе. Юигахама слегка кивнула и чуть улыбнулась.
— …Да, пожалуй. Ты не сделал ничего, что видели бы остальные.
Я кивнул. Но Юигахама покачала головой.
— Но если бы это можно было увидеть, думаю, там было бы много неприглядного. Даже если ты захочешь изменить свои методы, ты не сможешь.
Она словно бы поняла, что я сделал. Или догадалась, что кроется за этими аккаунтами? В любом случае, такой метод похвальным не назовёшь. Особенно если учесть, что я всё скрыл.
Но если никто ничего не видит и не знает, всё нормально.
— Если ты не видишь, значит, и не узнаешь, что я сделал.
А потому покончим с этим делом. Похороним его навсегда.
Вот что я на самом деле пытался сказать.
Но Юигахама продолжала, не отводя глаз.
— Но даже если никто не видит и не ругает, не будет ли думать об этом сам Хикки?
— Нет, это…
— …Чувство вины никуда от тебя не денется.
Оборвала она меня на полуслове.
Да, верно. Никуда оно не денется.
Конечно же, я в чём-то ошибся. И теперь мне придётся жить с чувством тревоги.
Что бы я ни делал, чувство вины обязательно вернётся.
— Я… ничего не могла сделать, но… Я всё равно начинаю задумываться, хорошо ли это. А Хикки должен задумываться ещё больше.
Мягко сказала Юигахама и грустно улыбнулась. Она всё равно заботилась обо мне.
Вот почему эта доброта больно ранит. Хотя мне кажется, что я не хотел никакой боли. Но даже такие простые желания не сбываются.
— …Мы ведь не ошиблись, да?
Я не мог ответить на этот её вопрос. Хотя и знал ответ.
Просто сидел и молчал. А Юигахама с чувством продолжила.
— Теперь мы сможем вернуть всё так, как было всегда?
— …Не знаю.
Честно ответил я.
Сказанные Юкиноситой слова по-прежнему никуда не исчезали.
Считать, что тебя понимают – приятная иллюзия. Но если поддаться ей, она станет настоящей трясиной. Насколько приятнее будет влезть
Взаимопонимание – очень страшная иллюзия.
Я даже не знаю, сколько отчаяния испытает тот, кто очнётся от неё.
Малейший дискомфорт – и сомнение ощетинивается шипами, заставляя всё идти насмарку.
Я должен был это заметить.
Я хочу не просто дружить с кем-то.
Я хочу чего-то настоящего. И ничто другое мне не нужно.
Когда тебя слышат без слов, понимают без действий, прощают, даже если что-то случится.
Глупая и далёкая от реальности, но прекрасная иллюзия.
Мы с ней оба жаждем такого настоящего.
Глава 9. В этой комнате больше не пахнет чаем
С началом декабря в повседневной жизни начали ощущаться отзвуки Нового года. Словно само время торопило его приход.
До конца года оставалось около трёх недель.
Школу заполняло новогоднее настроение. В отличие от прошлых лет, выборы в школьный совет заметно задержались. И в предновогодней атмосфере прошли тихо и незаметно.
Ишшики слёзно упрашивала Хаяму написать ей речь. В результате та оказалась полностью содранной с платформы Юкиноситы. И после подсчёта голосов Ироха Ишшики была объявлена новым президентом школьного совета.
Новый совет начинал работу сегодня.
Но рядовых учеников это совершенно не интересовало. У них всё шло как обычно.
И у меня тоже. Жизнь вернулась в привычную колею.
Я как обычно сидел на уроках и даже не заметил, как они кончились.
Классный час завершился, и я вышел из класса.
Зима уже окончательно вытеснила осень, и даже сквозь окно небо казалось очень холодным.
Я спустился по лестнице и повернул в коридор. Впереди виднелась комната школьного совета и снующие туда-сюда ученики.
Среди них была и Ироха Ишшики.
Увидев меня, она улыбнулась и помахала руками перед грудью.
Я слегка кивнул в ответ и поспешил дальше.
— Семпа-а-а-ай!
Позвала она слащавым голосом.
Ну да, дело известное. Я обернусь, а окажется, что она зовёт какого-то другого семпая.
Так что я проигнорировал зов и двинулся дальше, но сзади раздался топот. Я обернулся и обнаружил перед собой надувшуюся Ишшики.
— Чего ты меня игнорируешь?
— Да я думал, ты кого-то другого зовёшь… Уже вся в работе?
Ишшики гордо выпятила грудь.
— Точно… Хотя боюсь, что не всё гладко пойдёт.
На первых словах она просто светилась самоуверенностью, но к концу фразы вся её бодрость куда-то испарилась. Ну, вполне естественно беспокоиться, когда тебя закидывает в кресло президента школьного совета. Наверняка ошибок наделает.