Моя жена - утопленница

Белов Руслан Альбертович

Расстегнула медленно палаточную молнию, посмотрела пристально глазами, казалось, наполненными водой. На меня посмотрела, к счастью, существовавшего по ту сторону сознания. Сжавшись в комок, я увидел в ней ведьму из «Вия», ведьму, утащившую Хому Брута в вечный сумрак безумия, увидел и сжался снова чуть ли не в человеческий зародыш. Увидев мои мысли, она протянула ко мне вымоченные серые руки, обдавшие холодом. Я сжался уже в точку. Ей было мало. Она проникла не резкой тенью в палатку, пронизанную луной, нависла сверху. Когда я вовсе обмер, прижалась холодным телом к тому, что было моим телом, и я начал медленно, клетка за клеткой, умирать. Благодарно умирать, ведь она, своим посмертным явлением,

освобождала меня от тюрьмы, от унижений и липкой вины за нечеловеческий свой поступок.

4.

Разбудил меня шорох гальки – по берегу шли люди. Солнце уже проникло в щель, окатило палатку дневным жаром, сделало ее прозрачной. Голова невыносимо болела – опять намешал, выпивоха, красного с белой. Посмотрев наружу, «во двор», увидел опрокинутую бутыль с вином. Вяло порадовался: грамм триста осталось лежать на боку. Дотянулся, выпил, еще холодное. Полежав недвижно, задремал, чтобы тут же увидеть ее, нависшую над своим сжавшимся от страха телом. Вспомнив ночное происшествие, выскочил из сна, как из январской проруби. Куда она делась?! Осталась на берегу? Нет! Все утро по нему взад-вперед ходят культурно отдыхающие из Архипки и дикие, вроде меня. Они бы подняли шум, поднялись ко мне с вопросами типа:

– Это не ваша супруга там мертвенькой лежит?

Значит, ночью ничего не было. Приснилось-привиделось после литра вина и стакана водки – вот алкоголик! Или… или все-таки ожила?! Нет! Не может этого быть! Я ж час над ней бился, прежде чем изнасиловать, изнасиловать труп! Нет! Это все мне приснилось-привиделось! Приснилось-привиделось? А почему тогда в паху не ноет голодно, как вчера?

Тут я вспомнил, как много лет назад местный рыбак рассказывал мне, что, перед войной аккурат напортив этой щели, утопла девушка редкостной красоты, и с тех пор вокруг шастает в темное время суток близ сетей и рыбу пугает. Я не поверил ему тогда, смеялся в усы. Думал, опасается мужик, что по ночам улов красть стану, и решил отвадить от этого места. Другой мужик, культивировавший в береговом лесу гриб рейши, весьма полезный для мужской потенции, рассказывал небылицы о ведьме, навязывавшей эти грибы заблудшим лицам мужского пола (он налил потом мне спиртовой настойки, выпив сто грамм, я тут же убежал в Архипку на танцы). Переварив эти фольклорно-исторические факты, я успокоился, ведь за изнасилование приведения статьи в УК РФ нет. А с утопленницей мы разберемся на базе материализма и безо всякой мистики.

В оптимистичном настроении я сварил ячневую кашку с парой бульонных кубиков – обожаю ячневую кашку, - и принялся есть прямо из кастрюльки, предвкушая, как ночью полезу в воду, как найду снова свою утопленницу и возьму ее на гальке при лунном свете. Тут сверху скатился камень, да так удачно, что выбил кастрюльку из рук.

– Начинается, - подумал я.
– По такому обрыву может шастать только приведение. Небось, есть хочет или влюбилась в мои данные и страдает, чтоб в толщину от каши питательной не раздался.

Скатился второй камень. Чуть не снес палатку. Доев, что осталось в кастрюльке, я сходил на берег, принес сеть, выброшенную бурей. Приладил ее к соснам, росшим со стороны горы, подумал, что ее прорвет лишь глыба килограмм в двадцать пять, а то пятьдесят, сел пить чай – его я кипячу и завариваю в литровой банке из-под «Балтики» (к чему таскать чайник в рюкзаке, ведь много места занимает?).

Хм… В банке из-под «Балтики»… Вы наверняка подумали, что я бич, то есть «бывший интеллигентный человек» и живу на среднюю зарплату. Это не так, не совсем не

так, хотя бы потому, что прошедшие Новогодние вакации я провел в Южной Америке, в туре за 11 000 баксов, а предстоящие собираюсь разменять на впечатления в круизе Австралия – Новая Зеландия – Тасмания. Деньги у меня водятся, честно заработанные деньги, но больше этих Бразилий и Тасманий, мне по душе дикие стоянки среди своих сограждан, которых я с удовольствием изумляю инсталляциями из берегового мусора.

5.

…День прошел заметно, зримо. Купался, ходил за водой к роднику, заменил заржавевшие крючки на закидушке. Пообедал печеной картошкой со шпротами, и вот вам сумерки. Наживив снасть, занес ее в море, сел ждать клева. Первым, конечно, попался ерш. Когда возился с ним, со стороны Архипки появился дочерна загоревший парень с фонариком. Он был в белых плавках. Приблизившись, остановился, стал светить в глаза. Я хотел сказать, что-то грубое, но смолчал – парень был не промах, гибкий, явно спортсмен каких-нибудь единоборств.

– Послушай, мужик, как тебя зовут?— сказал, усевшись рядом на песок. Его сумасшедшие глаза сверкали. Он был пьян.

– Евгений.

– Так вот, Женя, ты здорово попал.

– Куда? – спросил я, по возможности невозмутимо.

– Не финти. Я по лицу твоему вижу, что ты в курсах.

– В курсах чего?

– Хорошо, объясню по буквам. Вчера, поздно вечером, вон там, утонула девушка, моя… - запнулся, - моя хорошая знакомая. Береговое течение должно было вынести ее именно сюда.

– Искренне сочувствую. Вчера там люди серьезные гуляли, спросил бы у них – лесник наверняка их номера записал. А я никого не видел.

– Людей тех я нашел и, - усмехнулся, - расспросил. Они сказали, что девушка действительно была, но не их, а с твоей стороны. И, посидев с ними, уплыла сюда и больше не возвращалась. И что криков о помощи не было.

– Действительно не было. А те люди слиняли в две минуты, и ночью слиняли. Я уверен…

Тут мне, дошлому береговому дикарю, пришло в голову, что, уезжая спешно, эти богатенькие буратины наверняка оставили на своей стоянке массу нетронутых продуктов и бухла. Столько, что, срочно забив на рыбалку и подобрав все это, я избавился бы от необходимости ходить в далекую Архипку за провиантом и прочими «ништяками».

– Ты что замолчал?

– Я все сказал, - распрощавшись в мыслях с дармовыми продуктами.
– Эти люди слиняли спешно. Тебе это не кажется странным?

– Нет, - продырявил он мои глаза своими неподвижно-змеиными.

– А мне кажется. Тем более, я никаких утопленниц не видел.

– Брешешь! Я нутром чувствую, видел ты ее! И пахнет от тебя ею, пахнет!

– Ты намекаешь, что я спрятал труп в скалах и сегодня утром его частями завтракал?

Ночной пришелец влепил мне пощечину. Я бросился на него. Он неуловимым ударом послал меня в нокаут. Последнее, что я услышал, было досадливое: - Твою мать!..

6.

Я открыл глаза. Увидел луну, светившую со всех сил. Голова болела невыносимо. И со стороны побитой, и с другой - ею я, слетев с ног, трахнулся об камень. Полежал, глядя на совершенно беззаботные лунные моря и континенты. Пришел в себя. Поднялся на ноги, потянув за собой закидушку – один из крючков, вот собака! впился в плавки. Стало обидно до слез. Побежден, побит, вырублен, а тут еще он! Освободившись с трудом, увидел на галечнике гадюку. Прямо под собой. Голова размозжена камнем. Вспомнил досадливое: - Твою мать!..
– опустился, ошарашенный, на землю. Мистика! Что получается? Мужика долбанули сзади камнем по черепушке, и смерть превратила его в змею?