Моя жена – ведьма. Дилогия
Шрифт:
– Сергей Гнедин, а не Серая Гнида! – взвизгнул я, по-детски топая ногами.
Кентавр прислушался, с чисто лошадиной грацией поводя ушами, и радостно заявил:
Вот же опять ты вдохновенно и ярко «Сергиус Гнидас» сказал… Что ж я, глухой и не слышу? Муза какая тебя нарекла столь отвратно? Но не волнуйся зазря, я же с первого раза имя запомнил твоё И уже не забуду…Я в бессильной ярости заскрипел зубами.
– Серёга, давай ему по сопатке накостыляем! –
– Ни за что! Кент лишь ошибается в произношении, что вполне извинительно и никак не может служить доказательством злого умысла. Русские имена очень трудны в переводе на древнегреческий, а рукоприкладство всё равно не метод! Всегда можно договориться… Так что отойди, а не то в глаз получишь! – вступился покрасневший ангел.
Похоже, опять назревала драка, но я спешил вперёд, и никакие разборки не входили в мои планы. Чтобы не искушать судьбу, стоило ещё раз попытаться найти разумный компромисс. Для начала заткнуть дебоширов… Это легко, я просто поймал обоих за шкирку и сунул себе за пазуху, в складки туники. После чего вежливо обратился к Кентаврасу:
– Давайте поговорим напрямик. Так сказать, как мужчина с мужчиной! Без всяких гекзаметров, предельно коротко, на уровне «да» и «нет».
– Как в Лаконии? – ужаснулся кентавр.
– Именно! – непреклонно подтвердил я. – А теперь ясно, внятно и по существу – чего вы от меня хотите?
– Любви.
– Чего-о-о?!
– Любви… – застенчиво признался породистый нахал. – Любви твоей хочу и ласк телесных, лобзанья губ и единенья тел.
– Ничем не могу помочь! – жёстко отрубил я, когда наконец отдышался и мысленно призвал все громы Олимпа на голову извращенца. – Ваших внезапно вспыхнувших чувств никак не разделяю, поскольку давно женат и даже имею малолетнюю дочь.
– Я буду любить вас всех!
– В каком смысле?
Любить тебя, любить твою жену, и дочь твою любить я стану! Уверен, что столь многомудрый муж взял в жёны не последнюю корову… Наверняка она высокогруда и крутобёдра, словно ваза с Крита, А дочь от матери отстанет ненадолго, едва лишь минет ей…– Не надо, понял!!! – Последние слова у него вырвались, когда я молча поднял ближайший булыжник, услужливо подсунутый Фармазоном. Видимо, у меня было очень выразительное лицо… Кентаврас опечаленно вздохнул и повесил нос:
Девы летят от меня резвокопытным кобылам подобно… Запах им мой ноздри калечит, бесспорно… Нимфы бегут, В воды ныряют нерейды, разве козу где поймаю, но редко… Ныне стада пастухами и лютыми псами хранимы. Гоняют… Куда уж тут ткнёшься, однако…– Мыться не пробовали? – Если всё дело исключительно в запахе, то тут я понимал любую девушку.
– А что, помогает? – заинтересовался он.
Боже, на что я трачу время… Мне-то какое до всего этого дело?!
– Финская баня, хороший шампунь, гель для душа и приличный мужской дезодорант! Не успеваете записывать, запоминайте так. Мне пора.
Не оставляй же меня, о певец благородный, имеющий в сердце ОКентавр опять раскатал губки, пришлось его экстренно переключать на другой объект.
– Коза!
– Где?!
– Вон там, за поворотом, хвостиком мелькнула!
– Хорошенькая? – вытянул шею сторонник свободной любви. Я злорадно кивнул. Савраска рванул с места так, что только пыль взвилась…
Ну, вот и ладушки, а нам пора к Аиду. Анцифер и Фармазон высунули головёнки у меня из-за пазухи и церемонно пожали друг другу ручки. Обычно это обозначало боевую ничью, а следовательно, мой поступок по отношению к доверчивому кентавру можно было отнести в разряд плохих, но хороших. Удобно-о… Я выпустил близнецов, и мы втроём направились в самую главную пещёру, благо периодически мелькающие тени достаточно точно подсказывали путь.
Вход был обыкновенным, потолок высоким, ничего такого ужасающе специфического на первых порах не обнаруживалось. Наверное, я всё же подсознательно ждал чего-то вроде черепушек со скрещёнными косточками или резиновых мертвецов голливудского разлива. Увы… Всё чистенько, аккуратно, без паутины, интимный полумрак, подземельная прохлада, разве что красные дорожки не выстелены.
– Фармазон, а не напомните ли вы мне, что это, собственно, за место – Тартар? К сожалению, мои знания ограничиваются общеобразовательной школой и неглубоким изучением древнегреческой литературы в институте.
– Да нет проблем, – охотно кивнул чёрт. – За историческими анекдотами и дорогу скоротаем, и уровень твоей чахлой культуры хоть чуть-чуть повысим. Циля поправит, если я где увлекусь… Итак, всё началось с одного мрачного типа по имени Хронос. Мужик был любвеобильным, детишек стругал каждую ночь, как папа Карло. Потом выяснил у одной шизанутой гадалки, что именно из-за детей он и потеряет власть. Ну, ясен пень, папашка не придумал ничего умнее, как жрать собственных младенцев сразу же по прибытии жены из роддома! Супруга, кстати, особо не протестовала, хныкала в своём будуаре, но чтоб мужа упрекнуть – так ни-ни! Однако же сорвалась эта дамочка… Дескать, что ж я тут рожаю без передыху, аки крольчиха озабоченная, а он тока жрёт, гад?! Ну и сныкала последнего сынулю в пещерке, а Хроносу кирпичину в подгузнике подсунула. Ничего, заглотил – не поперхнулся… Так вот потом этот уцелевший младенчик на поверку оказался самим Зевсом Громовержцем! Что он сделал с родным папулей, когда вырос, я тебе говорить не буду… Уважение к богам, как таковым, теряется махом! Циля, руки прочь! Я ж не касался твоего христианства… Могу продолжать?
– Дальше продолжу я, – с истинно ангельским терпением овладел собой легковоспламеняющийся Анцифер. – Зевсу удалось победить Хроноса и даже выпустить из его утробы остальных языческих богов. В том числе и Аида, который впоследствии, на правах старшего брата, взял себе во владение самую большую вотчину – мир мёртвых. «Райскую жизнь» здесь практически никто не получает. Богов много, каждый смертный уж кому-нибудь из них чем-то не угодил. Таким образом, некоторое наказание несут все. Владыке Тартара нельзя отказать в изобретательности, он, несомненно, философ и большой знаток человеческих слабостей. Мучения, которым он подвергает несчастных, разумеется, ими заслужены и вполне справедливы. В любом случае, посмотреть на это весьма поучительно…