Моя жена – ведьма
Шрифт:
Когда наконец я, распаренный и отдохнувший, завернувшись по пояс полотенцем, вышел из ванной, Анцифер и Фармазон ждали меня в гостиной комнате. Ангел держал в руках новый белый балахон, а черт — большой поднос, сервированный на три персоны. Повернувшись в мою сторону, они замерли с открытыми ртами.
— Что-нибудь не так? — широко улыбнулся я.
Так и не ответив ни слова, близнецы рухнули в обморок…
Никогда не приводил в чувство духов… Даже близко не представляю, как это вообще делается. Равно как и отродясь
— Сереженька!
— Ага, Сереженька, как же… Ты к кому обращаешься, к этой зверюге мохнозадой? Он же ничего общего с нашим хозяином не имеет, снежный человек какой-то… Эй, йети! А ну вставай давай!
— Изменник! Хитрый и изворотливый предатель! Иуда, можно сказать… Человек в беде, а он еще и издевается! Изыди, злой дух, я сам его спасу.
— Ага, обрадовался! Так я тебе и ушел… Мне, между прочим, тоже интересно, каким образом он так обволосел? Или обволосатился? В общем, весь шерстью покрылся…
Два голоса бились в моем сознании. Ничего больше не было — кромешная тьма и вечный спор двух неразлучных половин моей мятущейся души. Сознание вернулось так же резко, как и пропало. Горло полоснуло жидким огнем, да еще кто-то в придачу быстро влепил мне четыре пощечины подряд. Я протестующе замычал и сел.
— Сергей Александрович, вы в порядке? — заботливо приобнял меня правой рукой белый ангел, в левой он держал пузатую бутылку коньяка. Рядышком суетился незабвенный Фармазон, дуя на покрасневшие ладони.
— Ну вот мы и в норме. Пришли в себя, грубо говоря — очухались, здрасте! — Вдвоем они подняли меня на ноги и усадили в ближайшее кресло.
— Что со мной было?
— Обморок.
— Я не об этом…
— Намек понял. — Черт мгновенно метнулся к большому напольному зеркалу и развернул его так, чтобы мне было лучше видно. Анцифер скорбно встал у меня за спиной, а подбежавший братец удобно устроился в ногах.
— Композиция, как в ателье. Жаль фотоаппарата нет, такой семейный кадр пропадает. А чего, мужички, может-таки, пошнырять здесь по углам, вдруг у хозяев где-то скромненький «кодак» со вспышкой завалялся. Я — сногсшибателен, белобрысый — наманикюрен, а ты, Серега, вообще словно в кино сниматься намылился. В смысле — в фильмах-ужасах, без грима. Дело говорю, хорошие фотки на память останутся…
Я не расслышал, что там ответил братцу Анцифер, — я смотрел. В зеркало. На самого себя. И не узнавал. Вернее, узнал, но далеко не сразу. Все мое тело покрывала курчавая густая шерсть. Волосатыми были даже ладони. Да что ладони — даже сам нос! Нос и то был шерстяным и пушистым. На темном фоне лица выделялись лишь горящие ужасом глаза. Знакомый розовый туман вновь начал заволакивать сознание. Я испугался, что снова упаду в обморок, выхватил у ангела бутылку и приложился к горлышку.
— Эй, эй, эй! А делиться кто будет?! Не по-товарищески поступаете, гражданин! Ишь присосался…
Когда Фармазону удалось отобрать у меня коньяк, я уже несколько успокоился. Настолько, чтобы достойно взглянуть в глаза правде. В зеркале отражался… я. Действительно, очень похоже на снежного человека или на бесхвостую человекообразную обезьяну. Примат, одним словом.
— Ну че? Сам скажешь, чем ты там в ванной занимался, или нам с трех раз угадывать?
— Ребята, я ничего не делал. Принял душ, вымыл голову, вытерся полотенцем, завернулся, вышел, все…
— Врешь небось? — недоверчиво сощурился черт. — Наверняка опять какой-нибудь стишок прочел, вот и доколдовался.
Я вновь завладел бутылкой, отхлебывая янтарную жидкость большими глотками.
— Сергей Александрович! — На этот раз ее выхватил Анцифер. — Что вы делаете?! В вашем положении только напиться не хватало.
— Пусть пьет! Это его личное, суверенное дело. Друган, хочешь еще грамм двести? Вот скажешь правду, что в ванной делал, — налью…
— Фармазон! Стыдись, лукавый бес. Хозяин сказал истинную правду, уж в этом я разбираюсь. Видимо, что-то не так с водой, шампунем, мылом или полотенцами. Можем ли мы предположить, что вещи оказались заколдованными?
Близнецы задумались, пользуясь паузой, я тихонько взялся за коньяк, там еще плескалось с полбутылки. Не подумайте, что я алкоголик, хотя… какая разница, что вы подумаете… С одной стороны, мне уже было хорошо, с другой — в комнате как-то стало тесновато. В смысле слишком много чертей и ангелов носилось взад-вперед. От них буквально пестрело в глазах. Я тупо замотал головой, пытаясь сфокусировать зрение.
— Сергей Александрович!
— М-м… тут! К в-вашим услугам, Ан… Анц…ф…р…
— Циля, что ты стоишь?! Отними же у него бутылку!
— Из-зыди, бес н-не-эст-тетичный… Че пристал? Я сегодня хр-хр-стианин! С бесами ничего оп… общего иметь не желаю, вот…
Фармазон окосел, ей-богу. У него от удивления глаза округлились и сошлись на переносице, а губы неуверенно шевелились, безуспешно пытаясь произнести нечто внятное. Анцифер же отреагировал совершенно неадекватно: он едва не повалился на пол от хохота! Я тоже порадовался, хорошо, когда тебя понимают. Однако радость быстро угасла, несмотря на добрые глаза, ангел твердо пресек мои попытки вернуть коньяк.
— Фармазон, пожалуйста, сделай ему крепкого кофе без сахара.
— Ты надеешься, что после полулитра трехзвездочной дряни псевдоармянского производства банальный кофе «Якобс» хоть как-то приведет его в чувства?!
— Не болтай, делай, что говорят.
— Я от… него ничего не прим… не возьму. Мне ни-и-зя!
— Почему?! — взвился обиженный Фармазон.
— Потому, как т-ты нечистый дух, — охотно пояснил я. — Крещеному гр-гражданину с такими… ну никак! Ты — извини… Я против тебя лич-чно ниче не имею, но… Религия! Это… о! это… отвали от меня, рого…носец, аминь!