Моя жизнь под землей
Шрифт:
Расстояние в оба конца составляло не более пятидесяти километров, а Элизабет была хорошим велосипедистом, поэтому, когда она не вернулась к вечеру, я начал волноваться. Особенно беспокоила меня одна подробность. Я рассказал ей, что в пещере Алькверди в глубине одного из ходов есть глухой колодец глубиной в восемнадцать метров, в который я спустился, соскользнув по длинному корню дерева, очень занятно свешивающемуся с потолка и доходящему до самого дна колодца. На плане пещеры колодец был отмечен, и я боялся, что Элизабет тоже пожелала в него спуститься и не смогла выбраться, или, вернее (поскольку Элизабет очень хорошо умела подниматься по гладкой веревке), что корень оборвался и она, может быть, раненная, лежит на дне колодца.
«Случается только непредвиденное», — говорил Наполеон, как я уже цитировал раньше. Причина задержки оказалась гораздо менее серьезной.
Чтобы иметь в запасе целый день, Элизабет выехала из Сен-Жан-де-Люз в пять часов утра и к шести добралась до границы у Данчарии. Пересекая пограничный мост через Нивель, она проехала мимо часового, дремавшего в своей будке, и таким образом она въехала в Испанию тайно. А при возвращении, когда она хотела вновь пересечь границу, у нее возникли затруднения. Ее объяснения показались часовому неубедительными, еще большее подозрение вызвало то, что у нее с собой не было никаких документов, что она ехала на мужском велосипеде, и что ее юбка была перепачкана мокрой глиной, а это казалось необъяснимым в августе при сильнейшей засухе.
Пытаясь наверстать потерянное время и поскорее вернуться в Сен-Жан-де-Люз, где, как она знала, я очень волновался, Элизабет мчалась на полной скорости, но все же несколько запоздала.
Однако, несмотря на это, она была в полном восторге от проведенного дня. Она видела рисунки и, конечно, спустилась в колодец, не желая упустить редкую возможность поупражняться в столь оригинальной гимнастике!
Глава восемнадцатая
Спелеологи на вершине горы Нетху
В предыдущих главах речь шла только о пещерах и пропастях, и можно подумать, что мы страдали геотропизмом, ценили только подземное существование и нас привлекала лишь полнейшая темнота.
Однако горы тоже пользовались нашим вниманием. Мы поднимались на многие пиренейские вершины, и, хотя рассказ о восхождениях может показаться неуместным в воспоминаниях спелеолога, я решил, чтобы избежать обвинений в чрезмерной специализации и профессиональных излишествах, рассказать здесь об одном из наших горных походов, в котором участвовала вся наша семья, то есть кроме меня еще моя мать, жена и брат Марсиаль. Для таких походов мы выбирали маршруты не слишком трудные, чтобы идти можно было по нормальным дорогам, побродить по горам в свое удовольствие и испытать легкое головокружение от восхождения на прекрасные вершины.
Спелеолог может одновременно быть альпинистом и ценить горы за их вершины, а не только за находящиеся в них пещеры. Горы и в самом деле заслуживают того, чтобы их гордые пики изучали не меньше, чем их таинственные недра. Мы всегда так думали и действовали соответственно.
Восхождение на Нетху, или пик Ането, — один из самых интересных маршрутов в Пиренеях как по высоте (3404 метра), так и по прекрасным видам и чувству полнейшего одиночества — одной из привлекательнейших особенностей Пиренеев. К этому примешивается очарование от ходьбы наугад по пустынным просторам диких гор.
Пиренеи часто упрекают за то, что им недостает снежных вершин. Это замечание, может быть, справедливо для июля и августа, но никак не относится к остальным месяцам года. Все восхождения на Нетху — высшую точку живописного испанского массива Мон-Моди (Маладета) и всей цепи Пиренейских гор — начинаются от Баньер-де-Люшон.
Итак, от Люшона, или «Царицы Пиренеев», мы отправились на приступ царственной вершины испанских гор, начав его с тротуаров знаменитой улицы Алле-д’Этиньи, еще пустынной в начале мая 1928 года, а летом обычно заполненной элегантной толпой.
Наши мешки невероятно набиты, так как мы отправляемся на много дней, от этого мы кажемся горбатыми. Чтобы войти в темп, мы сразу же проходим десять километров. С самого выхода из Люшона испанская дорога идет вдоль Пика, бурного потока, вытекающего у пограничного перевала Венаск и вбирающего в себя потоки в долине Лис. В 1925 году на Пике был необычный паводок, причинивший большие разрушения, и в течение всего пути нам встречаются группы рабочих, воздвигающих защитные заграждения и дробящих взрывами гигантские гранитные блоки, которые загромождают русло реки. После паводка пришлось ремонтировать не только мосты, но и дорогу. У нового моста Рави мы оставляем долину Лис справа и идем дальше по долине, ведущей к Французскому Приюту, которого достигаем к концу дня после длинного подъема по лесистому склону.
Этот Приют поочередно принадлежал монахам Сен-Жан-де-Ерузалем, рыцарям Родоса и мальтийским рыцарям, дававшим путешественникам кров и защиту, теперь превратился в обыкновенный постоялый двор.
Дом стоит на поляне, у которой кончается Национальная Тулузская дорога, идущая здесь уже по испанской территории. Дальше дорога перестает быть проезжей, и идет лишь тропа для мулов, крутые петли которой, спрятанные под снегом девять месяцев в году, взбираются до перевала Венаск на высоте 2450 метров.
Приют открылся всего несколько дней назад, так как здесь, в высоко расположенной долине Верхней Гаронны, снег только что стаял, но уже вокруг расположились стада овец, перегоняемых на пастбища. Мы прокладываем себе дорогу среди стада крупных овец пиренейской породы и добираемся до двери, в проеме которой, как в раме, виден атлетический силуэт Гориллона, содержателя Приюта, и прославленного гида по району Люшона.
Вероятно, в этом году мы его первые постояльцы, и он извиняется за скудость своих припасов. Он удивляется, что мы решили совершить восхождение на Нетху в такое необычное время года, и делится с нами своими пастушескими заботами. Полчища полевых мышей опустошают необозримые пастбища Кампсор и Румингау, медведи стали слишком дерзкими, и под их когтями уже погибли восемь овец и прекрасная собака пиренейской породы. Стада нельзя ни на минуту оставлять без присмотра, и на ночь, вместо того чтобы держать их на высокогорных пастбищах, приходится сгонять вниз до самого Приюта, где они находятся под охраной больших сторожевых псов.
На следующий день в пять часов утра, пока мы медленно, как и полагается в начале пути, идем по лесистым склонам долины в верховьях Пика, нас нагоняет, окружает со всех сторон и обгоняет бескрайнее стадо овец, совершающее свой ежедневный переход на пастбища.
Пастух на ходу приветствует нас на грубоватом пиренейском наречии. Он показывает на тучи, выползающие из-за пограничного гребня, предсказывает грозу и советует нам не идти на Венаск, где сегодня будет много обвалов. Действительно, хотя путь через перевал Венаск кратчайший, но в такое время года он очень опасен, и в этом году там уже погибли под обвалами три испанца. Поэтому мы решаем пересечь границу у Пор-де-ла-Пикад, где местность более открыта и менее подвержена обвалам.