Моя жизнь с Гертрудой Стайн
Шрифт:
На следующее утро полковник Роджерс повел нас на подготовительную к охоте встречу. Саму охоту он вынужден был пропустить из-за нашего присутствия, но мы познакомились с распорядителем охоты, бывшим вице-королем Индии, лордом Хастингсом.
У Миры была назначена встреча в Лондоне и она уехала во второй половине дня. Мы же вернулись в Лондон следующим днем и начались наши посещения издателей, которым я предварительно написала из Парижа. Они были исключительно обходительны, но ничего не собирались делать с работами Гертруды. Благодарили меня за присланные письма, но не обещали никаких публикаций. Только один, Джон Лейн из издательства «Бодли Хед», говорил обнадеживающе.
Роджер Фрай, посетивший нас
Именно Роджер Фрай привел Клайва Белла и его жену к Стайн в Париже. Миссис Белл была простой в обращении, сестрой очень красивой Вирджинии Вульф. Обе были дочерями сэра Лесли Стивена, обе выдавали себя за индийских принцесс и однажды их принял адмирал на военном корабле, в их честь был дан салют из пушки. Типичная английская выходка.
В те дни Клайв Белл был остроумен и увлекателен, пока не возомнил о себе. Он рассказал, что когда путешествовал с Роджером Фраем и его женой, те всегда хотели приобретать только первосортные картины, он же — только второсортные.
У четы Белл было двое маленьких, очень милых детей, похожих на херувимов — в отличие от родителей. Мальчика убили во время испанской революции, а дочь замужем за Эдвардом Гарнеттом.
Мы уехали в Париж, но на следующий год вернулись в Лондон, уже после покушения на эрцгерцога, не подозревая, что война неизбежна. Мы рассчитывали встретиться с Джоном Лейном. Он же в это время прибыл в Париж для встречи с Гертрудой. Жена Джона Лейна была американкой. Лейн в большой степени полагался на суждения жены и дал ей прочесть копию «Трех жизней». Не придем ли мы к ним домой на следующей неделе, когда нас смогут принять?
Принарядившись, мы отправились в воскресенье. Милдред Олдрич охарактеризовала Джона Лейна как орла или змею, но не знала, кого предпочесть: «В любом случае он будет вас защищать». Именно он открыл Обри Бердсли и издавал «Желтую книгу» [45] .
Когда мы добрались до квартиры на улице Парк Лейн, комнаты были заполнены людьми. Миссис Лейн выглядела как моя старая учительница по фортепьяно — француженкой из Сан-Франциско. Была ли у нее французская кровь, я так никогда и не узнала. Она, не медля, сказала Гертруде: «Я посоветую мужу печатать вашу книгу, ее в Англии ждет успех». Услышанное так отличалось от сказанного издателями в прошлый приезд!
45
Ведущий английский литературный журнал того времени, имевший желтую обложку и выходивший ежеквартально.
Предметом обсуждения стала война. Один из издателей лондонской газеты «Таймс», присутствовавший на встрече, помню, сказал: «Я не смогу есть фиги в этом году в Провансе».
Мы приняли приглашение матери Хоуп Миррлис нанести ей визит в Кембридж. Пришло также приглашение посетить Логана Пирсола Смита, но мобилизация не дала возможность воспользоваться поездами — они были реквизированы для передвижения войск.
Миррлис устроили несколько приемов с обедом в честь Гертруды. На одном из них я сидела рядом с А. Е. Хаусманом. Он попросил: «Поскольку вы из Калифорнии, не расскажете ли вы мне о вашем известном ихтиологе, докторе Дэйвиде Старр Джордане». «О, — сказала я, — он был другом моего деда». И рассказала все, что мне было известно о президенте университета Леланд Стенфорд.
У Миррлис я встретила также доктора Альфреда Норта Уайтхеда и его жену. После обеда он спросил меня, не откажусь ли пройтись с ним в сад и попить кофе. Я не признала его в тот момент, и только разглядев лицо при свете лампы, узнала. У него была очень доброжелательная ласковая улыбка, простота в обращении — сочетание, характерное только для гениев. По моим критериям он являлся третьим гением в моей жизни после Гертруды и Пикассо.
Вторично мы обедали с Уйтхедами уже в Лондоне, и миссис Уайтхед предложила посетить их в следующее воскресенье в загородном доме в Локридже. Мы и не подозревали, что визит продлится и перейдет в следующий месяц. Луиз Хейден потом сказала: «Вас пригласили на выходные, а вы остались на шесть недель».
Когда объявили войну, доктор Уайтхед зачитывал пугающие новости из газет, но хранил молчаливую безмятежность.
Нанес визит Бертран Рассел и упорно отстаивал пацифизм. Миссис Уайтхед, будучи хозяйкой, не могла ничего возразить, но Гертруда, знакомая с Расселом еще во время визита с Лео в Англию, резко ему возражала.
У Уайтхедов была два сына, один еще весьма юный, старший — призывного возраста, и юная дочь. Старший, Норт, выздоравливал после болезни в сельской местности, и миссис Уайтхед беспокоилась, как бы он не записался в армию, поэтому послала телеграмму, прося его вернуться немедленно домой. Он и в самом деле пытался записаться. Она считала, что он должен предстать перед комиссией и быть назначен офицером и поэтому отправилась в Лондон поговорить с Китченером. Китченер когда-то был близким другом ее брата, епископа Англиканской Церкви в Индии. Миссис Уайтхед вернулась с подтверждением чина для Норта.
Мы предложили отправиться в Лондон за багажом и получить деньги по переводам. Миссис Уайтхед поехала с нами. Ей хотелось выяснить, может ли она как-то помочь бельгийцам. На пересадочной станции нам повстречалась леди Эшли, с которой мы познакомились благодаря Мире Эджерли в Париже. Она приехала попрощаться с сыном, который был приписан к одному из кавалерийских батальонов и их отправляли во Францию. Так мы впервые узнали, что Англия направляет войска во Францию.
В Лондоне железнодорожная станция была переполнена юношами, оставившими школу, чтобы отправиться на войну.
Мы поспешили вернуться. Новости с фронта становились все более тревожными. Гертруда отказывалась вставать, предпочитая оставаться в постели, бодрствуя с закрытыми глазами. Когда, наконец, немцев остановили у Марны, я поторопилась в спальню Гертруды с новостью, но она мне не поверила: «Ты уверена?». «Да, уверена абсолютно. В данную минуту нет необходимости волноваться».
Битва при Марне полностью изменила наше настроение, будущее казалось уже не таким страшным. Пришла телеграмма от Нелли Жако: Tout va bien nullement danger t’embrasse Nellie [46] . Мы показывали эту телеграмму всем в доме Уайтхедов. Они не восприняли телеграмму как смешную (как ее поняли мы), а как ободряющий знак.
46
Все хорошо, нет опасности уничтожения. Обнимаю тебя, Нелли (фр.).
Среди людей в доме Уайтхедов повстречали Литтона Стрейчи, ближайшего соседа. Мы познакомились с ним годом раньше у Этель Сандс, тогда же видели и Джорджа Мура. Его тонкий писклявый голос в первые дни войны зазвучал еще пронзительней, чем прежде. Его сестра находилась в Германии, и он беспокоился, как бы вытащить ее оттуда. Эвелин Уайтхед посоветовала ему: «Вам следует обратиться к британскому послу в Германии».
Мы получили в посольстве в Лондоне наши документы и пересекли канал. В офисах посольства слышалось разноязычие, но более всего германской речи, что ужасало нас.