Моя жизнь со Старцем Иосифом

Филофейский Ефрем

После учебы в университете Николай был призван в армию и служил во флоте. Однажды пришлось ему чинить электрические провода высокого напряжения. И случилась беда: его ударило током. В это время Старец Иосиф пребывал у себя в келлии на молитве. И в тот момент, когда Николай падал с высокого столба на землю, Старец Иосиф был извещен об этом и громко воскликнул с беспокойством: «Николай!» Тот получил сильную травму руки, но все могло закончиться намного хуже. Николай был демобилизован, и ему была назначена пенсия. После лечения он оставил пенсию племянникам-сиротам и в начале 1932 года в возрасте двадцати пяти лет отправился к брату, чтобы стать монахом.

На Святой Горе он изучил византийское пение у старца Модеста. Отец Афанасий имел очень приятный голос, пение его было чудесным.

Особенно хорошо он читал Апостол. Он был столь вынослив, что мог один петь и читать все всенощное бдение, обычно длящееся на Афоне семь-восемь часов. В то время большинство отцов на Святой Горе были малограмотны и немногие образованные пользовались большим почетом. Но смиренный отец Афанасий был столь равнодушен к этому, что даже не вспоминал о своем образовании.

* * *

Отец Афанасий больше, чем кто-либо иной, ходил в разные места по делам общины. Он брал рукоделие общины и относил его в монастыри в обмен на продукты, одежду и другие нужные вещи. На протяжении многих лет отец Афанасий был главным носильщиком общины, несмотря на болезнь сердца и наследственную астму.

Чтобы не встречаться с людьми, из-за чего обычно начинается празднословие, он путешествовал в основном по ночам. Те, кто ходил по святогорским скалам и лесным зарослям, знают, насколько опасными могут быть такие путешествия. Отец Афанасий носил совершенно обтрепанный, заплатка на заплатке, подрясник. Обычно он шагал с огромной, как шкаф, торбой на спине, всегда держа в руке большие потертые четки и полностью уйдя в молитву.

Отец Афанасий перенес столько грузов, что его ноги в конце концов искривились. Старец говорил:

— Ты войдешь в историю Святой Горы, и о тебе напишут, что был, дескать, у Старца Иосифа такой отец Афанасий.

— Ой, Старче, не говори так. Я — барахло, диавол.

— Ты, отец Афанасий, такой, какой есть. По какой только тропинке ты не ходил с ношей!

Иногда отец Афанасий возвращался в общину утром, к концу бдения братии. Однажды в нашу дверь раздался стук. Старец сказал:

— Пойду-ка я сам открою, вдруг это какой-нибудь зевака. Кто там? — спросил он.

— Тот, с тыквами, кого видел святой Макарий. [135]

— А, отец Афанасий, пожалуйста, заходи.

Старец открыл ему, и отец Афанасий зашел: с торбой, кульками, корзинами, сгорбленный от таскания тяжестей, со склоненной головой. И Старец сказал ему:

— Точно, ты похож на того, с тыквами. Торба — выше головы, корзина справа, корзина слева, кулек там, бутылка здесь. Ты оснащен как горный стрелок. Как дела? Откуда и куда идешь?

Старец всегда был очень любезен.

135

См.: Об Авве Макарии, 3 // Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. СТСЛ, 1993. С. 102.

— Да вот, на Каруле мы собирали опунцию. [136] По пути от Заркади я съел семь пирожков, чтобы облегчить ношу.

То есть он съел полтора килограмма хлеба. Сколько же он съел, не заметив этого, до Заркади, чтоб облегчить ношу?

— Отец Афанасий, будь добр, скажи мне, а сейчас сколько тебе дать еды? Сколько ты съешь?

— Ну, с некоторым воздержанием — полкотелка.

У отца Афанасия не было того аскетического настроя, какой был у Старца. Но то, что он делал, было очень ценным: взяв на себя все необходимые хлопоты и беготню, он давал возможность Старцу и отцу Арсению полностью посвятить себя безмолвнической жизни и умной молитве.

136

Опунция — вид крупного древовидного кактуса, растущего на Афоне. Его плоды ярко-оранжевого цвета с многочисленными мелкими иголками после специальной обработки употребляются в пищу.

Отец Ефрем Катунакский

В Катунаках жил иеромонах отец Никифор. Он очень уважал Старца Иосифа и приходил

к нему в каливу служить литургию. Рукоделием его было вырезание печатей для просфор. У отца Никифора было два послушника — отец Прокопий и отец Ефрем, с которыми он был очень суров. Если они за день не успевали сделать по восемь печатей, он им не давал хлеба. Вот где можно было увидеть терпение. Такое суровое воспитание было у отцов! Вот где выковывалось смирение, безгневие и кротость. И печати они делали самые лучшие.

В 1935 году на литургии к Старцу Иосифу вместе с отцом Никифором стал приходить и его молодой послушник, отец Ефрем. [137]

Как молодой монах, он вел себя молчаливо и робко рядом со Старцами. Однажды Старец Иосиф спросил отца Никифора:

— Оказывает послушание Ефрем?

— Оказывает, оказывает, Старче, — ответил отец Никифор.

Отец Ефрем позднее признавался: «В то мгновение мне захотелось упасть на колени и поцеловать ноги Старца Иосифа, ибо я наконец услышал духовное слово! Я почувствовал, что в этом Старце пребывают жизнь и благодать». Ведь тогда все спрашивали обычно лишь так: «Этот молодой монах сообразительный? Трудолюбивый? Смыслит в рукоделии?»

137

О. Ефрем Катунакский (1912–1998) происходил из фиванского села Амбелохори от бедных родителей. Дед его был священником. О. Ефрем закончил гимназию, что в то время случалось не часто. В 1933 году, в возрасте двадцати одного года, он пришел монашествовать к о. Никифору. У юноши были очень добрые намерения. Но недостаток подлинного святоотеческого примера и богословской подготовки дорого ему обошелся. Единственной помощью в его духовном подвиге были для него жития святых и святоотеческие писания. Сам он описывал этот период своей жизни рядом с о. Никифором так: «Это были простые люди. Рукоделие, служба — и ничего сверх того. Когда я пришел на Святую Гору, я искал чего-то, но сам не знал, что именно. Рукоделием занимаешься днем, ночью исполняешь свои духовные обязанности, но это меня не наполняло, не приносило удовлетворения. Я хотел чего-то высшего, чего-то большего. Старец Никифор был хорош, но он не мог наставить на путь, который сам не прошел, ибо не знал его» ( . , .. , , 2001. . 35.). — Прим. греч. ред.

С первого взгляда Старец понял, что отец Ефрем — человек духовный, и сказал про себя: «Жаль! Это дитя — жаждущий олень, а у его Старца нет воды, чтобы его напоить». Старец пожалел его, но помочь никак не мог. Он не мог вмешиваться в жизнь другой общины.

В 1936 году отец Ефрем был рукоположен в священника. [138] Тогда Старец Иосиф воспользовался удобным случаем и попросил отца Никифора присылать к нему молодого иерея служить литургию. Что и исполнилось.

138

В 1936 году старец Никифор решил рукоположить о. Ефрема в диакона, чтобы иметь помощника на службах. Для этого, поехав летом по своему обыкновению в Фивы, он взял с собой своего молодого послушника. Его рукоположил в диакона Герман, митрополит Кикладский. Заметив, что молодой монах серьезный и благоговейный, архиерей через несколько дней рукоположил его и в пресвитера, несмотря на юный возраст. Так 20 августа 1936 года о. Ефрем в возрасте 24 лет стал священником. — Прим. греч. ред.

После первой литургии отец Ефрем попросил Старца поговорить с ним наедине, и они решили встретиться в одну из ближайших ночей. Отец Ефрем пришел к Старцу на пять часов раньше назначенного времени и присел на терраску рядом с его каливой, ожидая, когда тот закончит молитву. Он смотрел на каменистый берег, на море и наслаждался ночным видом дикой природы. К этому времени он уже приобрел дар слез, так что мог плакать, когда захочет. И все то время, пока он молился рядом с каливой Старца, все эти пять часов у него непрерывно текли слезы.