Моя жизнь
Шрифт:
Он рассказал мне о том, что на спектакль приехала группа японцев, не понимавших ни единого английского слова. Они знали Ингрид Бергман только по дублированным на японский язык фильмам, а теперь им захотелось услышать мой голос. И они просидели весь спектакль, слушая его.
Я пробыла в театре до самого закрытия. В воскресенье поставят новые декорации, а в понедельник начнет свой тур новый спектакль. Будто тебя здесь и не было. Но я знала, что моя жизнь завершается фильмом «Осенняя соната» и пьесой «Лунные воды». Да, я могу еще сниматься в кино, играть на сцене. Но если даже мне не придется этого делать, меня вполне устроит такой финал.
Когда я пошла к доктору, он опять нашел у меня опухоль.
— Срочно в клинику. Нельзя терять ни минуты, — сказал он.
— Ну, нет, — ответила я. — Я работаю по шесть дней в неделю, давая восемь изнурительных представлений. И это продолжается уже шесть месяцев. Поэтому я съезжу отдохнуть на пару недель во Францию. А потом вернусь сюда.
Итак, я уехала отдыхать. Валялась на солнце, плавала в бассейне, веселилась с Гриффом и Аланом Бёрджессом. Поскольку я во всем люблю порядок, то решила отдать Алану все вырезки из газет, записки, дневники, с тем чтобы он мог продолжать работу над книгой. Затем я вернулась в Лондон на операцию. После нее начались сеансы облучения.
Пожалуй, единственным, что меня расстроило в тот момент, была отмена моих гастролей по Америке со спектаклем «Лунные воды». Один из друзей посоветовал мне сослаться на усталость. Но как я могла допустить, чтобы мой продюсер Луис Майкле после всех организационных передряг получил телеграмму о том.
что я не приеду на гастроли из-за усталости. Я написала ему письмо, где изложила всю свою историю. Потом я решила, что мне нужно повидаться с ним и тогда уж он мне поверит. Поэтому я позвонила ему и предложила приехать в клинику.
— Я знаю, что ты не отказалась бы от гастролей просто из-за того, что передумала, выбрала что-то получше или устала, — заметил он. — Мне говорили, что ты больна. Просто толком никто не мог сказать, что с тобой.
Он засунул письмо в карман: —Я не буду его читать. Положу в сейф.
Через некоторое время он связался с Роджерюм Стивенсом, главой Кеннеди-центра в Вашингтоне, после чего тот заявил: «Я могу сообщить только одно; Ингрид Бергман больна». С этого, я полагаю, и начались разговоры о том, что у меня рак.
Руководствуясь присущими ей принципами симметрии и порядка и будучи уверенной, что ее карьера, а возможно, и жизнь, близится к концу, Ингрид хотела, чтобы ее последнее появление перед публикой было если уж не эпическим, то по крайней мере почетным. Ее необычайно порадовали лестные отзывы об «Осенней сонате». Наконец-то критика всех стран признала, что и фильм, и игра Ингрид и Лив были превосходны. Даже обычно уничижительная шведская пресса оказалась единодушной в своей высокой оценке картины.
В США Стэнли Кауфман писал в «Нью рипаблик»: «Игра Ингрид Бергман потрясает. Все прошедшие десятилетия мы обожали ее. Но не многие из нас считали ее выдающейся актрисой. В руках мастера она поднялась до истинных высот». «Крисченс сайенс монитор»: «Выдающееся исполнение»: «Ньюсуик»: «Самая сильная вещь из всего, что мы можем припомнить с тех пор, как Голливуд заманил ее к себе»: «Ньюс-дейли»: «Безупречность, достигающая совершенства»: «Тайм»: «Первоклассно!». Все были единодушны в мнении, что полуночный драматический диалог Лив и Ингрид войдет в разряд классических эпизодов в истории кино.
К общему хору похвал присоединилась и лондонская пресса. «Таймс»: «Сила, которую редко демонстрирует кино»: «Обсервер»: «Никакого сравнения с тем, что она играла раньше»: «Санди телеграф»: «Власть игры, которая не дает перевести дыхание».
За этот фильм Лив и Ингрид завоевали приз нью-йоркской критики и самую престижную итальянскую премию «Донателло».
Весной 1979 года меня пригласили в Голливуд для участия в телевизионном шоу «Чествование Хичкока». Мне предложили стать Хозяйкой церемонии. Я обрадовалась этой вести, так как очень любила Хичкока.
В тот год у Ингрид и ее мужа Альберто Аччиатрито родился сын Томазо. Изабелла вышла замуж за кинорежиссера Мартина Скорцезе. Пиа счастливо жила со своим мужем Джо Дэйли и двумя маленькими сыновьями Джастином и Николасом и продолжала работать на телевидении. Робин занимался бизнесом, связанным с недвижимым имуществом, в Монте-Карло.
В ноябре 1979 года я снова оказалась в Голливуде, где должна была выступать в телевизионном шоу, куда пригласил почетных гостей Америки клуб «Вэрайети». Средства от этого представления должны были пойти на строительство приюта для бездомных и брошенных детей. Инициатором этого дела была Ингрид Бергман. Шоу устраивалось на девятой сцене студии «Уорнер Бразерс», где много лет назад мы снимали фильм «Касабланка» и где до сих пор сохранились декорации кафе «Рик».
Играл большой оркестр. Собралась толпа гостей, среди которых были Хелен Хейес, Сигне Хассо, Джозеф Коттен. Я, волнуясь, ждала своего выхода в уборной. Со мной был Кэри Грант — стройный, загорелый, красивый. Я надела длинное белое платье и ужасно радовалась, что никто не увидит мои трясущиеся колени.
Мой «муж» по фильму «Касабланка» Пол Хенрайд распахивает дверь знаменитой старой декорации и произносит: «Входи, Ингрид. Добро пожаловать вновь в «Рик», и давай выпьем бокал шампанского». Шампанское подносит официант, который делал то же самое тридцать семь лет тому назад. Поль поднимает свой бокал и говорит: «3а Боги». Я делаю глоток и добавляю: «И за Майкла Кёртица. И за всех остальных».
За роялем сидит Тедди Уилсон. Раньше это было место Дули Уилсона. Дули умер несколько лет тому назад. Тедди улыбается и просит подпеть ему строчку из песенки «Как бежит время». Я начинаю и вдруг слышу за спиной голос, подхватывающий слова. Это Фрэнк Синатри. Когда он кончает петь, я целую его.
Выясняется, что, несмотря на то что Фрэнк и я никогда не работали вместе и едва знаем друг друга, он неожиданно позвонил Майклу Франковичу. «Я хочу принять участие в чествовании Ингрид, — сказал он Майклу, поставившему это шоу вместе с Полем Кейсом. — Мне всегда хотелось спеть для нее «Как бежит время»». И хотя на следующий вечер Фрэнк открывал свое собственное шоу в Атлантик-Сити, он преодолел 3000 миль, чтобы появиться на моем представлении, спеть всего одну песню и вернуться назад. Я была очень тронута этим великодушным жестом.