Моя жизнь
Шрифт:
Когда Вистинг не был занят работой над нартами, слышно было жужжание его швейной машины. Из четырех палаток, предназначенных каждая на троих, он сделал две и перешил наше платье, приспособив его к тем условиям погоды, которые мы встретили во время наших поездок на склады.
Каждая подробность этих работ составляла предмет многократных обсуждений. Так, например, мы обсуждали, какой цвет лучше всего подходит для палаток. Все соглашались, что темный цвет лучше: во-первых, потому, что он дает отдых глазам после целого дня путешествия по ослепительно блестящему льду, а во вторых, потому, что темная палатка поглощает больше солнечного тепла, чем светлая, и, значит, в наших палатках в ясные дни будет теплее, если они будут темного цвета. Привезенные нами палатки были белого цвета, но одна изобретательная голова придумала выкрасить их чернилами, сделанными из чернильного порошка. Это предложение показалось нам столь разумным, что у нас вскоре вместо белых оказалось две синих палатки. При обсуждении некоторые указывали на возможность того, что краска быстро выцветет. Поэтому мы в конце концов срезали занавески у наших коек, сделанные из тонкой красной материи, и, сшив вместе эти куски, получили чехол, покрывавший нашу белую парусиновую палатку.
Другим следствием наших обсуждений явилось то, что каждому из нас была сшита пара чулок из легкой материи. Эти чулки обладали многими преимуществами. Они не только защищали от холода, но предохраняли остальные чулки от дыр, так что последние носились гораздо дольше. Но лучше всего было то, что они оставались сухими почти во всякую погоду.
Когда были сшиты для всех нас эти чулки, мы занялись бельем. Все привезенное нами из Норвегии было сделано из необычайно толстой шерстяной материи, и мы боялись, что нам будет слишком жарко. Среди прочих запасов у нас имелись две большие штуки чудесной легкой фланели. Из нее Вистинг сшил всем нам нижнее белье, которое оказалось превосходным во время путешествия.
Следующее, о чем мы подумали, были собачьи кнуты. Их было заготовлено по два на каждого каюра, всего четырнадцать. Одни рукоятки сами по себе уже составляли целую проблему. Опыт показал нам, что массивная рукоятка долго не выдерживает. При обсуждении этого вопроса мы решили делать рукоятки из трех кусков хикори [ 63 ], плотно связанных между собой и обернутых кожей. Получилась гибкая рукоятка, которая гнулась и не ломалась.
Сами кнуты были сплетены Хасселем по эскимосскому образцу, круглые и тяжелые. Хансен получал рукоятки от Стубберуда, а ремни от Хассоля и соединял их в одно целое. Вся работа была выполнена с величайшей тщательностью. Однако рукоятки из трех частей не получили окончательного одобрения, пока возражения Хансена не были побеждены на конкурсном испытании модели, сделанной самим Хансеном, которое показало, что рукоятка из трех частей является наилучшей. Несведущему читателю может показаться странным, что столько времени и забот посвящалось нами такой простой вещи, как собачий кнут. Но ведь благополучный исход нашей экспедиции зависел от собак как от средства передвижения, а управлять эскимосскими собаками дело нелегкое. Они почти такие же дикие, как волки. Ни научить их дисциплине, ни ожидать от них работы нельзя без прилежного употребления кнута. Потому кнуты играют почти такое же значение в удачном исходе экспедиции, как и сами собаки.
Note63
Хикори — американский орешник. (Прим. перед.)
Следующим предметом наших забот были ремни для лыж. Здесь каждый участник экспедиции мог изобретать собственную систему, так как удобство и гибкость ремней есть вопрос чисто индивидуальный. Были придуманы и испытаны всевозможные конструкции, и в конце концов каждый остался доволен своей. Одно общее условие было поставлено всем — чтобы ремни легко снимались. Нам каждый раз приходилось снимать их на ночь, так как собаки считали всякое изделие из кожи лакомством, и если оставлять ремни на ночь наружу, то к утру они исчезли бы. Даже носочный ремень — и тот приходилось снимать на ночь.
Все решительно принималось нами во внимание, включая изготовление таких мелочей, как колышки для палаток. Иогансен сделал их совсем не похожими на обыкновенные, плоские, а не высокие. Такая конструкция оказалась легче и прочнее общепринятой. Кажется, у нас не сломался ни один из новых колышков во все время путешествия.
Когда одежда была роздана всем, она снова подверглась уже чисто индивидуальному испытанию. Один нашел, что капюшон анорака [ 64 ] спускается слишком низко на глаза, другой — что он спускается недостаточно, вследствие чего оба принялись за переделку: один срезал кусок, а второй надставил. Все должно было быть пригнанным и удобным перед отправлением в дорогу.
Note64
Анорак — эскимосская куртка с капюшоном из оленьего меха или материи, надевающаяся через голову. (Прим. перев.)
Потом настал черед собачьей упряжи. И здесь мы также воспользовались опытом, приобретенным при поездках для устройства складов. Во время одной из этих поездок две собаки провалились в трещину из-за того, что постромки были сделаны неправильно. Поэтому мы посвятили особые заботы этой части снаряжения, на которое пошли наши лучшие материалы.
Причиной столь тщательного изучения, столь многочисленных экспериментов и таких точных инструкций является мое твердое убеждение, что самый важный фактор для благополучного результата экспедиции заключается в предусмотрении всех трудностей и выработке способов для их преодоления. Победа ожидает того, у кого все в порядке, — люди называют это удачей. Поражение обеспечено тому, кто забыл вовремя принять необходимые меры, — это называют неудачей. Цель этой главы — указать, что если мы достигли полюса, то это прежде всего объясняется тем, что все было обстоятельно обдумано. Сила воли — первое и самое важное качество искусного исследователя. Только умея управлять своей волей, он может надеяться преодолеть трудности, которые природа воздвигает на его пути. Предусмотрительность и осторожность одинаково важны. Предусмотрительность — чтобы вовремя заметить трудности, а осторожность — чтобы самым тщательным образом подготовиться к их встрече.
Поэтому разрешите мне снова обратить ваше внимание на значение, придаваемое мною собакам как средству передвижения во время экспедиции к Южному полюсу. Еще до выступления мы знали, что главная часть нашего пути будет пролегать по огромной ледяной пустыне Антарктики. Скрытые трещины будут представлять для нас постоянную опасность. Выбирая собак, мы имели в виду эту возможность. Если упряжь, соединяющая собак, добротна и постромки надежно прикреплены к нартам, то передовая собака может сколько угодно проваливаться в трещину. Это своевременно предупредит нас, и мы успеем остановить нарты и помешать падению какого-нибудь из участников экспедиции. Сама же собака преспокойно останется висеть на постромках, и ее легко будет вытащить обратно в целости и сохранности. Случаи, имевшие место во время путешествия, всецело подтвердили правильность этого рассуждения. Бесконечное число раз тот или иной из нас спасался от смерти или увечий благодаря предупреждению, которое мы получали, когда проваливалась собака.
Еще одно преимущество использования собак требует краткого пояснения, дабы стать понятным непосвященным читателям. Фритьоф Нансен, внесший революцию в метод исследования Арктики, блестящим образом доказал преимущество легкого снаряжения и связанного с этим соответственного повышения скорости передвижения. Употребление легких саней (нарт) и собак в качестве гужевой силы, при концентрированном питании людей и животных, являлось основным в его идее, столь блестяще осуществленной в первую экспедицию «Фрама». Однако для экспедиции к Южному полюсу я выбрал собак не только по этим причинам, но еще и по следующим соображениям.
Я уже говорил в этой главе о пеммикане для собак, завезенном нами на три склада, и о свежем тюленьем мясе только для них, отвезенном нами на первый склад. Но при своих расчетах я имел еще и другие мысли относительно продовольствия для этих животных. Перед выездом из Фрамхейма я точно рассчитал вес нарт и снаряжения на каждый день по пути к полюсу и обратно. Ясно, что вес этот должен был уменьшаться по мере расходования погруженного на нарты продовольствия. Также ясно, что мы в конце концов должны были достигнуть такого момента, когда этот вес уменьшится настолько, что будет соответствовать силе тяги, которую может развить одна собака. Я самым подробным образом изучил, сколько может одна собака дать съедобного мяса, а также ценность этого мяса в качестве пищи, когда оно пойдет на прокормление остальных. Результат этих расчетов позволил мне выработать расписание, согласно которому собаки одна за другой должны были превращаться из двигательной силы в средство питания. Такой прием, естественно, сокращал вес собачьих пайков, которые мы везли с собой на нартах. Это уменьшение веса увеличивало на много дней наш «радиус действия», выражаясь морским термином, и тем самым увеличивало наши шансы достигнуть полюса и благополучно вернуться обратно.
Коренное различие между планами экспедиции Скотта и нашей, естественно, соответствует и различию между результатами этих двух экспедиций. Отважный Скотт достиг полюса, но то была трагическая победа, так как и он и его товарищи погибли, не добравшись обратно до своей зимовки. Я серьезным образом опасался за судьбу Скотта еще задолго до того, как он покинул свой зимний лагерь и отправился в путешествие к полюсу. Я серьезно сомневался в том, что Скотт благополучно проделает путь туда и обратно. Пока представлялась возможность, Скотт пользовался на пути к полюсу шотландскими пони. Читателю надлежит лишь вспомнить о преимуществе, которое мы извлекали из собак, когда подходили к трещинам, чтобы понять разницу в шансах на счастливый исход у Скотта и у нас.