Моя
Шрифт:
У меня было слишком мало времени и совершенно неподходящее воспитание, чтобы стать именно таким.
Они появились внезапно. Маленькие и большие. Бездушные машины, глухие до людских просьб о помиловании и милосердии. Все бежали, кто куда, бежал и я, поддавшись глупой, слепой панике.
Меня настигли одним из последних, я мог собой гордиться, только в моей душе сейчас были совсем иные чувства. Я кричал, словно раненный зверь, когтями и зубами вырывал свою свободу, готов был умереть, но не сдаться.
Все решили за меня.
Железные
Короткий полет, скрип ржавых петель, серые бетонные стены и хлопок закрывшейся тяжелой двери. Я рвал и метал. Мерил комнату широкими шагами, царапал толстые стены слишком слабыми когтями.
Когда я почти выдохся, за мной пришли двое в одинаковых серых одеждах. Я не дался им легко. Пустил в ход даже зубы, но и они были не приспособлены для борьбы.
Яркий свет отражался от белоснежных халатов. На лице у моих мучителей безумные улыбки, они пугали больше, чем острые иглы в их руках.
Сорвав горло, я мог только изредка конвульсивно дергаться под сдерживающими меня ремнями.
Три укола разделили мою жизнь на до и после. Я перестал быть человеком. Но даже на этом мои мучения не прекратились. Разные люди, разные помещения, разные команды, которые мне приходилось выполнять. Было намного хуже, чем при военной подготовке.
Холод, голод и боль стали моими постоянными спутниками. Неотъемлемой частью меня.
Они думали, я сломался. Думали, что я буду их слушаться постоянно. Я не мешал им в их заблуждениях, наоборот, поддерживал, как мог. Скрывал большинство своих способностей, заставил их не сомневаться в моей слабости. Я был силен для их целей, но недостаточно, чтобы этим целям помешать. Идеальный образец.
Великие умы оказалось не так сложно обмануть. На самом деле все они были великими глупцами.
Больше всего не любил находиться в белой комнате, уставленной клетками. Они называли это отдыхом, я — самыми изощренными пытками. На одной стороне комнаты в клетках отдыхали покорные. Нас не трогали. На другой стороне находились непокорные и слишком сильные. Над ними ставили эксперименты.
Вживляли в их мозг различные разработки, заставляли соединяться, а спустя время отбирали потомство.
Мы, покорные, вынуждены были на все это смотреть. Смотреть и запоминать, к чему ведет непокорность.
Я не сдавался до последнего, и годы моих мучений наконец-то принесли плоды.
Мне и остальным выжившим удалось сбежать с этой умирающей планеты. Мы радовались, словно дети, пока наш корабль не захватили.
Неудивительно. Такая старая посудина была на один зуб даже самым слабым космическим пиратам.
Нападения я не видел. Прежде чем войти на наш корабль, к нам запустили фиолетовый дым. Фанирцы использовали его для усмирения своих рабов.
— Ну, хоть теперь я могу сходить пописать? Серьезно, прошло уже много времени, и я больше не могу терпеть!
Вернул меня в реальность очень рассерженный голос моей пары.
Моргнул и, приложив небольшое усилие, сфокусировал взгляд на самочке, которая почему-то сидела не на кровати, а рядом со мной на узком стопе.
Увидев, что я смотрю на нее, Риита тут же встрепенулась и легко соскочила на пол.
— Только попробуй сейчас сказать, что там опасно, — раздраженно сверкнула глазами и едва ли не вприпрыжку скрылась за дверью очистительной комнаты.
Все было нормально ровно до того момента, пока я не услышал щелчок замка. Во мне тут же поднялись все защитные инстинкты, кричащие о том, что самочка может быть в опасности, и что нельзя выпускать ее из вида.
Как оказался возле дверей в очистительную комнату, даже не понял.
— Оставь дверь в покое, все со мной хорошо, — раздался более чем раздраженный голос из-за двери.
Пораженно уставился на свою руку, которой даже не прикоснулся к дверям, да и при перемещении я не издал и звука. Губы сами собой расползлись в улыбке. С каждым часом Риита чувствует меня все сильнее, и это говорит только об одном: несмотря на ее слова, она хочет быть моей.
С трудом подавил свои инстинкты и только сейчас заметил, что нахожусь в полубоевой форме, и на мне надета моя броня, та, которую по настоянию Рига я оставил дома, на ЛарИне.
Что произошло за то время, что я просматривал воспоминания своей пары? Откуда у меня появился костюм?
Щелкнул замок, и явно подобревшая Риита, покосившись на меня странным взглядом, прошла мимо меня и опустилась на кровать.
Я следил за ней глазами немного настороженно. Мало ли что я творил. Ничего не помню, но, судя по напряженным плечам самочки, во мне включились все защитные инстинкты. Впрочем, ничего удивительного после того, что я узнал.
— Я, конечно, думала, что ты немного взбесишься после моих воспоминаний, но никак не рассчитывала на то, что ты творил, — издала она короткий смешок. — В гневе ты ужасен.
Облегченно выдохнул. Кажется, она на меня не в обиде.
— Ри-та, — медленно попытался произнести правильно ее имя. — Так правильно?
Я хотел исправить все то, что сделал не так, и начать решил с ее имени.
— Правильно, — подарила она мне нежную улыбку. — Только звучит как-то неправильно. Я уже привыкла к тому, как ты звал меня раньше.
— Риита звучит лучше?
Она снова меня изумляла. Несмотря на незнание Айджев, Риита неосознанно делала первые шаги привязки, ведь сокращать или немного изменять имена могли только близкие друг другу люди.
— Мне нравится и так привычнее, — пожала она плечами, и только тут я заметил, что на ней надета ее броня.
Это открытие вновь вернуло меня к моим вопросам.
— Что произошло? Почему ты сидела на столе, и откуда я взял свою броню? — указал на то, во что сейчас был одет.