Мозаика (книга первая)
Шрифт:
— Моя мечта, — проворчал комиссар, — меня дня на три развозит.
— Заходите, посмотрим, что там у вас. Как будет время. Да, так вот. Возбуждение «короны» усиливает способности эль–Неренн. Когда у неё цикл, даже в таком коротком виде, её чувствительность ко всему возрастает. Раз в сто.
— Что, читает мысли? — усмехнулся комиссар.
— Не удивлюсь. Мы полагаем, что она — латентный «пси». Неинициированный.
— Что вы сказали? — комиссар рассмеялся. — «Пси»? Это которые гнут вилки взглядом и открывают двери усилием воли? Вы что, верите в эту чушь?
— Не такая уж и чушь. Видели
Комиссар помотал головой.
— В чтение мыслей я не верю. Кроме того, её инициировали. Во время задержания. Тёмная история. Тот, кто её инициировал, погиб в ту же ночь.
— Ваши коллеги ошиблись, — Симмен постучал кончиком указки по монитору. — Она не инициирована. У неё был вступительный цикл, верно, но из–за травмы от дубинки всё, скажем так, разладилось. Не дошло до конца.
— И что, это — навсегда?
— Ну почему же. Это можно исправить — правда, лечение довольно долгое. К тому же это ей не мешает. У нас, знаете, многие женщины хотели бы чего–нибудь подобного.
— Симм, — Эйзенн наклонился к монитору, остановил воспроизведение, быстро отмотал запись назад. — Смотри! Видишь «корону»?
— Ну.
— А эту надпись видишь? Мы не смогли вызвать у неё вторую фазу! Во всех трёх проходах.
— Великое Море! — Симмен отодвинул комиссара, положил пальцы на сенсоры, медленно пролистал несколько страниц, вглядываясь в слова и цифры. — Ну и дела… Комиссар, всё ещё интереснее. Это не Essa минус. Это чистая Essa. А во время цикла — Essa плюс.
Тигарру стало не по себе.
— И много… таких, как она?
— Человек сто наберётся. Во всём мире. Хозяйка Сада в Федерации, Её Величество императрица Роан, наш Президент…
Тигарр вздохнул.
— Значит, всё–таки «принцесса».
Эйзенн отрицательно покачал головой.
— Нет, комиссар. Я в сказки не верю. Это могут быть последствия травмы. Люди с Essa и Essa плюс должны соблюдать определённый режим жизни. Она живёт, мягко говоря, совсем не так. Эль–Неренн — лицо без гражданства, без определённых занятий. Так у вас выражаются?
— Выражаются у нас энергичнее. И что за режим жизни?
— Прежде всего, правильное воспитание. Окружение — им противопоказано подолгу находиться в обществе людей из Thya и низших групп. Им хорошо только в обществе других Essa. Их учат владеть собой: сильные эмоции непредсказуемо влияют на окружающих. У таких людей обычно очень развита память, органы чувств. В детстве, до первого цикла, они очень болезненны, иногда умирают без видимых причин.
— Ничего себе, — прошептал комиссар. — Если бы знал, был бы с ней осторожнее.
— Нужно обследовать её ещё раз, — Симмен выключил монитор. — Я узнавал, комиссар. Три года и восемь месяцев назад её обследовали — в Норвене, в тамошней клинике. Я запросил результаты, но мне сказали, что они утеряны.
— Да, конечно, — комиссар ощутил, что дело сдвигается с мёртвой точки. Норвен. Вот откуда узнали о её… возможностях. И понятно, почему Старуха так рвётся заполучить эль–Неренн. — Спасибо, теариан, вы очень помогли.
— Комиссар, попробуйте уговорить её не открывать этих подробностей. Лучше всего и ей не говорить, если не знает. Помогите привезти её сюда. Случай уникальный — мы никогда не видели людей такого типа у нас в клинике.
— Она не любит быть подопытной мышкой.
— Комиссар, если это не последствия травмы, то девушка — из очень высокой семьи. Понимаете? Рано или поздно выяснится, откуда она. Я предпочёл бы помочь ей. Так будет спокойнее.
Три дня спустя Тигарр, Виккер и Хольте вновь собрались — на сей раз у Хольте.
— Отличное место, — похвалил Виккер. С самого момента отъезда эль–Неренн в поместье Эверан её адвокат выглядел мрачным — все три раза, которые его видел Тигарр. Хольте, у которой у самой на душе скребли кошки, не осмеливалась спросить, в чём дело. Она несколько раз звонила сестре, говорила с дочерью — не отпускало. Неприятные предчувствия не проходили.
— Да, я бы с удовольствием переехал в этот район, — согласился комиссар. Он подстриг волосы и привёл, наконец, в порядок усы — те уже не казались неряшливой щёткой. — Светло. И до работы ближе.
— Что случилось, Виккер? — спросила, наконец, Хольте, когда уговорила остальных пообедать. Заказала примерно то же, что привезли с собой в тот памятный вечер, в доме у Тигарра.
Адвокат потёр лоб.
— Предчувствия. Нет, спасибо, у меня всё в порядке. Никаких неприятностей. Просто предчувствия. Что–то не так с эль–Неренн.
— Так позвоните, — комиссар пожал плечами. — Она уже не маленькая, справится.
— Звонил, там всё хорошо. Она быстро нашла там общий язык. Со всеми.
— Тогда выбросьте из головы, — посоветовал Тигарр. — Я сегодня был в центральной клинике. Узнал кое–что. Вот, слушайте.
— Я и раньше предполагал, что она, пусть и дальний, но потомок одного из Великих Домов, — заметил Виккер.
— На каком основании? — удивился комиссар. На Хольте его рассказ произвёл большое впечатление. На Виккера — не очень.
— Её реакция на то, что с ней хотели сделать в доме Рекенте. Вас ничего не удивило?
Хольте покачала головой.
— Меня — нет.
— Меня тоже, — отозвался комиссар.
Виккер улыбнулся, встал, прошёлся к окну и обратно.
— Хольте, вы дальний, но прямой потомок дома Тессан. Дом Тессан — часть Великого Дома Нерейт. Вы, комиссар, насколько я знаю, также состоите в родстве с Великим Домом. С другим.
— Очень дальнем, — проворчал комиссар.
— Я из вас — единственный «низкий человек», — Виккер остановился, оглядел аудиторию. — Нет, Хольте, не нужно. Меня это не задевает. Я прекрасно знаю, кто я, и это мне не мешает. Так вот, подавляющая часть тех, кто нанимается в слуги — «низкие люди». Родство с домом, пусть не Великим — наилучший способ устроить жизнь. Понимаете?