Мозаика (книга первая)
Шрифт:
Эль–Неренн выглянула на этаж. Никого. Похоже, Веранно намеренно приказала охране не патрулировать этаж. Стук. Едва слышный стук — за поворотом, по правую руку. Что это вы забыли, теарин, у хозяйского сына? В гости пришли? Уместно ли в столь поздний час?
Похоже, уместно. Дверь открылась, и Леронн впустили внутрь. Очень хорошо. Надеюсь, госпожа знает, кто посещает её сына.
Эль–Неренн впустили сразу — стоило один раз тихонько стукнуть в дверь.
— Вас заметили? — спокойно поинтересовалась Веранно. Она
— Никто из них, — ответила эль–Неренн прежде, чем успела подумать.
— Я знаю, — спокойно ответила Веранно. — Знаю, что теарин Леронн иногда посещает моего сына. Не беспокойтесь, эль–Неренн, это для меня давно уже не тайна.
Эль–Неренн молча поклонилась и протянула ключи и камеру.
— Спасибо, эль–Неренн, — Веранно прикоснулась к её щеке. — Будьте осторожны. Идёмте, проводите меня — я уйду через парк.
Они двигались во тьме, медленно — по тесным коридорам, узким спиральным лестницам в толще камня; казалось, что это они были заговорщиками, ночными ворами, замыслившими недоброе. Три или четыре раза Веранно оступалась — эль–Неренн успевала подхватить её. Ступени под ногами слабо фосфоресцировали, но лучше бы этого света не было вовсе.
Веранно жестом приказала оставить её, когда они миновали три аллеи в парке. Двое людей отделились от деревьев, подошли к Веранно — телохранители? Меньше чем через пять минут эль–Неренн осталась одна.
Сумасшедший день. Длинный день. Поездка, странная сонливость, одолевшая её в машине, испуг Хольте, представление, разыгранное на судебном заседании… и теперь ещё вот это.
Шорох. За деревьями. «Эликсир» обостряет органы чувств. Вероятно, в иное время эль–Неренн ничего бы не услышала. Сейчас же она сделала ещё несколько шагов, словно ничего не заметила, а потом резко развернулась и перепрыгнула низенькую живую изгородь.
И едва не споткнулась о человека. Тот рванулся было бежать, но эль–Неренн поймала его за рукав. Пока они падали наземь, эль–Неренн успела узнать неожиданного спутника.
Мейсте.
Она поднялась на ноги. Мейсте остался сидеть на земле, прямо на траве. Он поднял взгляд… и эль–Неренн стало не по себе. Ещё раз.
— Теаренти, — голос Мейсте выдавал отчаяние. — Не говорите, что вы видели меня. Я не нарочно. Меня заставили, заставили.
О Великое Море… Эль–Неренн с трудом удержалась, чтобы не застонать. Мало ей врача, да пребудет под Светом?!
Она уселась, прямо перед Мейсте (трава сухая, испачкаться не должна). Молча взяла его за руку. Он поднял взгляд и почти сразу же опустил его вновь.
— Что тебя заставили делать? Кто?
— Я не знаю, кто, — Мейсте готов был разрыдаться. Эль–Неренн вздрогнула. «Пятнышки». Те, что она видела тогда ночью — вначале в зеркале, потом — на себе самой. Такие же проявлялись на лице и руках Мейсте. — Я никогда не видел её.
Её.
— Что тебя заставляли делать?
— Картины, теаренти. Статуэтки. Брать одни, ставить другие. Сегодня она должна была прийти, забрать. Но не пришла. Теаренти, — он сжал её руку, сжал больно. — Помогите мне, пожалуйста. Она сказала — всё расскажет, если я проболтаюсь. Всё расскажет госпоже.
Да. За воровство полагалось суровое наказание. Если очень не повезёт, Мейсте лишится правой руки.
— Где ты держишь всё это?
— В своей комнате, — Мейсте вновь опустил взгляд. Эль–Неренн поднялась, заставила Мейсте встать.
— Пригласи меня в гости, — она отряхнула одежду. Несколько полосок — от сломанных веток. Всякий почует, что она была в парке. И не страшно.
Мейсте оторопел.
— Ч–ч–что, теаренти?
— Пригласи меня в гости. Я должна увидеть всё это. Тогда я смогу помочь тебе.
Мейсте молча стоял, глядя перед собой в землю. Эль–Неренн присела перед ним, взяла за руки, заглянула в глаза. Улыбнулась.
— Только не говори, что к тебе никогда не заходят девушки.
— Заходят, — прошептал Мейсте еле слышно.
— Вот и пригласи. Чем я хуже? Мне холодно, Мейсте. Я не могу стоять здесь всю ночь.
— Вы не хуже, — Мейсте поднял взгляд. — Приглашаю вас, теаренти. Приглашаю вас в гости.
— Жди меня у входа на мужскую половину, — посоветовала эль–Неренн. — Иди. Я вернусь в дом чуть позже.
11. Луг и море
Переодевшись, эль–Неренн — вполне сознательно — отхлебнула ещё глоток «эликсира». Из новой бутылочки — и ещё три оставалось в кладовке. Пусть пока там и стоят. Не стану выливать в раковину.
Мейсте, почти совсем успокоившийся, появился из коридора, ведущего на мужскую половину, едва только эль–Неренн прошла мимо спящей на посту Тери.
Молча протянул руку. Как и полагалось. Они поднялись по узкой лестнице (у входа никто не дежурил) и бесшумно подошли к третьей справа комнате. Мейсте впустил её первой.
Мейсте, оказывается, собирает статуэтки из дерева. Или вырезает сам? В комнате ощущался некий беспорядок — или всё было разложено так, что только владелец комнаты знал, где что находится.
Пахло свежим деревом. Похоже, он действительно вырезает их сам.
— Ты сам этому научился? — эль–Неренн осторожно взяла одну статуэтку. Деревянную копию одного из «глиняных солдат», что украшали каминную полку северной гостиной.
— Дед научил, — Мейсте был испуган, это ощущалось, но страх понемногу проходил. — Я не могу работать с глиной. Негде. Очень хочу попробовать.
— Дед?
— Кесстер, — Мейсте опустил голову. — Кесстер из Мелайне.
Привратник. Он же электрик, он же сантехник… Точно… есть сходство, есть. Странно, что никто не сказал, что Кесстер и Мейсте состоят в родстве. Даже всезнающая Тери.