Мозг отправьте по адресу...

Спивак Моника Львовна

Большая сдержанность в проявлении вовне своих переживаний сказывалась в том, что сопутствующие переживаниям вегетативные реакции были выражены не сильно. Так, никогда не краснел и не бледнел при волнениях. По выражению жены, «не было видно, что человек взволнован». Реакция на неприятное чаще всего выражалась в том, что начинал ругаться, причем мог ругаться довольно крепко, употребляя нецензурные выражения и совершенно не стесняясь находящихся в комнате посторонних людей, даже женщин и детей. Кроме того, необходимо отметить, что всякое более или менее сильное волнение всегда вызывало или усиливало припадок бронхиальной астмы: в этом заключалась основная форма его реакций на волнующие переживания.

Внешняя большая сдержанность в проявлении своих чувств скрывала под своей оболочкой довольно большое психическое напряжение. Об этом можно судить по некоторым высказываниям близко знавших его людей. Так, К. отмечает,

что «всегда была свойственна некоторая внутренняя обеспокоенность, как бы сдерживал внутри себя волнение». Очень интересно сопоставить с этим указание В., который характеризует его как «очень динамичного по своим переживаниям человека». Когда что-либо делал или говорил остроту, то как бы взрывался при этом. Д. характеризует его как «сдержанного и спокойного в основном человека, способного быстро загораться и так же быстро остывать». А. передает: «вспыльчивости не было, но был живой по характеру». Это же лицо, описывая характер его отношений к впечатлениям окружающей среды, определенно указывает, что очень живо воспринимал действительность, все, что происходило вокруг него: «принимал близко к сердцу все, что делается вокруг, интересовался всем окружающим». Вполне соглашаясь с этим мнением, мы должны, однако, дополнить его в том отношении, что этот интерес к окружающему, как это характерно вообще для всех его мыслей, чувств и действий, был в то же время строго избирательным, обусловливаясь основными линиями направленности его личности в целом. Этим объясняется то, что он мог оставаться равнодушным к событиям, имевшим большое значение, если они не контактировали каким-либо образом с основным кругом его интересов, тогда как события даже значительно менее важные, но имеющие более непосредственное отношение к кругу его интересов, как, например, из литературной жизни, затрагивали его гораздо глубже и находили очень живой и непосредственный отклик. Интересно далее указание Б. на то, что реакции часто разрешались не действием, а словами: «Была как бы тенденция для всякой энергии превращаться в эту словесную форму». Это вполне согласуется с приведенным выше указанием на то, что реакция на неприятное чаще всего выражалась также в словесной форме.

На основании всех приведенных выше высказываний у нас создается впечатление, что мы в данном случае имеем дело с человеком, живо реагирующим внутри себя на окружающее – «динамичным по своим переживаниям», но сдержанным в проявлениях своих реакций вовне. Характерна при этом определенная избирательность в отношении внешних влияний, а также тенденция к выявлению своих переживаний вовне не столько действием, сколько словесным выражением. Это обстоятельство одновременно указывает и на пассивную в основном установку его личности в отношении воздействующих извне влияний.

Неадекватности реакций не замечалось.

Относительно более глубоких чувствований можно сказать следующее. При вышеупомянутой живости его манеры реагирования на окружающее вообще создается впечатление, что не был человеком, способным к глубоким переживаниям. П. выражает эту мысль следующим образом: «Создается впечатление, что даже очень большое несчастье перенес бы спокойно, так же как и большую радость». В качестве примера приводится следующий случай, относящийся к его юношеским годам. На следующее утро после смерти отца явился как ни в чем не бывало в свою обычную компанию (дело шло тогда как раз о выпуске школьной юмористической газеты), и когда товарищи пожелали выразить ему соболезнование по поводу смерти отца, отнесся к этому в высшей степени легко, отделался словами вроде: «Ну, да что там, старик перекинулся, только и всего». Тут же после похорон отправился на какую-то вечеринку. Конечно, нужно учесть, что во всем этом было много наигранного и, кроме того, он не ладил с отцом, но тем не менее все же этот случай является очень симптоматичным. С таким пониманием вполне согласуются также и те сведения, которые имеются о его любовных увлечениях. В особенности характерно в этом отношении указание на то, что очень легко расходился с предметом своего увлечения. Само состояние влюбленности в отношении непосредственного чувства также может быть рассматриваемо как протекавшее на сравнительно более «мелком» уровне. Приведем следующее высказывание и по этому поводу. Хотя состоянию влюбленности у Багрицкого и был свойственен известный «драматический» темп, однако оно не шло в «трагическом» плане, как, например, это было характерно для Маяковского. Надо полагать, что очень значительную роль в этом состоянии влюбленности и связанной с ним страстности, со всеми ее внешними проявлениями, играл элемент воображения, который так резко сказывался во всем поведении Багрицкого вообще. Непосредственная сила чувства, по-видимому, была не очень большая и отступала по сравнению с силой воображения на второй план. «Не был способен влюбиться очень сильно, на всю жизнь». Считаем необходимым подчеркнуть выставляемую в этой цитате роль воображения: естественная сила чувства отходила по сравнению с последним на задний план и, по-видимому, не достигала большого напряжения.

Приведем еще несколько высказываний:

На основании общего отношения его к людям можно полагать, что он не был способен к настоящему глубокому чувству, всецело захватывающему человека, всегда был до известной степени оторван от непосредственно окружающей его действительности (З).

Не был чувственным, темпераментным человеком. Всегда чувствовалась в нем раздвоенность, как будто он здесь и в то же время в другом месте (Д).

На основании всех этих высказываний с определенностью выявляется, что не был способен к глубоким, захватывающим все существо человека переживаниям. Чрезвычайно важным считаем подчеркнуть при этом еще раз то доминирующее значение, которое имело для него воображение. Это заключение целиком гармонирует с отсутствием у него настоящей синтонности [541] в отношении окружающих, к разбору чего мы сейчас переходим.

541

Характерологический термин, обозначающий способность человека быть в гармонии, «в ладу» с окружающим миром и людьми.

Внешне часто производил впечатление человека доступного в отношении окружающих и легко устанавливающего контакт с ними. Вот несколько цитат из различных бесед:

Мог внушить к себе доверие у людей, были с ним откровенны, все ему рассказывали (А).

Был очень доступный человек, легко устанавливал контакт с людьми. Даже незнакомые ему люди сразу втягивались в общение с ним. Говорил, что от любого человека может получить то ценное, что в этом человеке имеется. Всегда находились общие темы, и разговор завязывался очень интересный, кто бы ни был собеседник, например монтер, чинивший сеть в доме, брат домработницы и т. д. Но во всех беседах всегда был главным образом слушателем, сам высказывался про свои внутренние переживания, мысли значительно реже, только с равными ему по развитию (А).

Был человеком необыкновенного, совершенно исключительного обаяния. Мог поднимать настроение у людей. «После общения с ним повышался тонус, хотелось работать». З. вспоминает, как она была однажды чем-то очень сильно расстроена и пришла к Багрицкому в угнетенном настроении духа. Достаточно ей было побыть в его обществе некоторое время, чтобы к ней вернулось бодрое рабочее настроение. От него как бы исходило какое-то влияние, которое придавало бодрость людям (З).

Был человеком огромного обаяния, мог очень сильно привлекать к себе людей, мог быть необыкновенно приветливым, особенно привлекательно мог улыбаться. Это выходило часто очень непосредственно и по-детски. За внешним грубым нагромождением манер чувствовалась непосредственность в восприятии мира, природы и т. д. (Ж).

Аналогичные высказывания имеются и со стороны В. о его юношеских годах:

Скрытности в отношениях с товарищами не отмечалось. Был откровенен с товарищами, открытый парень.

Багрицкий был самым заметным из всех сверстников, был очень компанейским товарищем, всегда принимал участие во всех шалостях и вылазках, например в драках, прогулках и т. д.

Эти высказывания согласуются с отмеченной ниже его большой внешней общительностью, главным образом, как это понятно, в наиболее близком ему литературном кругу:

Несмотря на то что был прикован к постели болезнью, был всегда в центре всех животрепещущих событий литературной жизни. Все ему сообщали обо всех новостях. Несмотря на попытки сознательно изолировать себя от постороннего мира, чтобы не мешали ему работать, не мог выдержать этого положения сколько-нибудь длительное время. Например, снимали телефонную трубку, вывешивали записку, что болен или занят, но выдерживал максимум часа два, после чего сам же нарушал эти запреты, причем все уже знали, что эти методы отгораживания являются фикцией, сам посмеивался над ними (А).

На основании всех приведенных выше данных может создаться впечатление, что мы имеем дело с открытым, доступным, легко устанавливающим контакт с окружающими характером. Однако при более углубленном подходе мы убеждаемся, что эта доступность и общительность имеет в значительной степени внешний и поверхностный характер, не раскрывая, но скрывая под собой сложный комплекс более глубинных сторон личности, ее настоящее ядро. Это с совершенной ясностью вытекает из некоторых черт его характера, к обсуждению которых мы сейчас переходим.