Мозг отправьте по адресу...
Шрифт:
Наряду с чисто физиологическими связями было несколько романов. Несколько раз романтически и страстно влюблялся. Состояние влюбленности могло длиться по нескольку месяцев. Писал страстные стихи, посвященные предмету своего обожания. Некоторые из этих увлечений заканчивались половой близостью. Начал, по выражению дающего сведения, «волочиться за бабами» лет с шестнадцати.
Важно, однако, отметить, что, как и во всех других проявлениях эмоционально-аффективной сферы, состояние его любовных увлечений не достигало большой степени и не затрагивало глубоко ядра его личности. Элемент воображения и в них играл, по-видимому, доминирующую роль, как это можно заключить из беседы с З.
Когда Э.Б. рассказывал З. о своем чувстве к одной девушке, то передавал его в очень нежных
Наряду с отсутствием синтонности резко бросалось в глаза в его отношениях с женщинами стремление прикрыть свои лирические переживания броней нарочитого цинизма и грубости, которые часто принимали крайние размеры. Не вдаваясь в подробности, укажем здесь лишь на то, что в том распущенном образе жизни, который он вел одно время в юности, главную роль играло не наличие сильно выраженного сексуального влечения, но стремление «бравировать» своим цинизмом перед товарищами. Тщательно скрывая свои переживания, он, по словам В., «отличался тем, что в своих разговорах, товарищеских беседах никогда не затрагивал темы о женщинах, было к ним презрительное отношение, подтрунивал над товарищами, которые увлекались кем-либо из девушек. Рисовал по этому поводу очень злые карикатуры, не всегда приличные».
Остановимся теперь на некоторых чертах характера, имеющих большое отношение к эмоционально-аффективной сфере, которые не были нами разобраны выше. Большой интерес представляет вопрос о том, был ли он смелым или трусливым человеком. Мы встречаемся при решении этого вопроса с большими затруднениями, поскольку имеем в этом отношении диаметрально противоположные высказывания со стороны различных лиц, очень близко его знавших и много с ним общавшихся. Прежде чем самим высказаться по этому поводу, приведем некоторые из них.
А. характеризует его так: «Отважным, смелым не был, но не было также и боязливости, был спокойный и хладнокровный человек».
В качестве примера хладнокровия А. приводит следующие случаи:
В Одессе, в первые дни после смены власти и захвата города деникинцами, был остановлен патрулем, причем, по словам Багрицкого, у него были при себе советские документы. Он не растерялся и сказал по-французски: «Я не понимаю по-русски». Патруль его пропустил, приняв за иностранца. Другой раз в Кунцеве, когда загорелся керосин внутри бутылки, то не растерялся и быстро заткнул бутылку пальцем. Вообще во время опасности не терялся, был очень находчив, никаких признаков паники не высказывал и очень не любил этого в других.
Это лицо далее приводит данные, которые заставляют предполагать о наличии известной смелости: сам ходил занимать полицейские участки во время февральской революции 1917 г. Никогда не боялся в бурю выехать в лодке или на яхте в море, несмотря на то что сам править парусом совсем не умел.
Страха перед смертью не было.
Наряду с этим мы имеем высказывания совершенно другого рода. Так, например, И. прямо и совершенно не колеблясь называет его трусом. "Как-то (это было примерно в 1918 г.) поехали в небольшой яхте в открытое море. Когда начался шквал, Багрицкий безумно испугался, лег плашмя на палубу, невозможно было его вытащить".
Д. также указывает, что «в душе был страшный трус». А. отмечает, что «очень боялся грозы».
Мы встречаемся, таким образом, с неразрешимым, на первый взгляд, противоречием во мнениях. Однако при более глубоком анализе это противоречие разрешается, и притом весьма оригинальным образом, глубоко оправданным с точки зрения концепции всей личности Багрицкого в целом. Приведем здесь отрывок из беседы с К., в котором дается развернутый анализ этого противоречия.
«Весь был соткан из противоречий».
«Обычно в жизни был очень труслив». К., например, приводит следующие случаи: в доме был попугай, которого Багрицкий очень боялся из-за того, что попугай мог его ущипнуть. Часто этот страх перед попугаем выливался в панически-комические формы. Например, когда приходили гости, то попугая обыкновенно брали из клетки и позволяли свободно разгуливать по столу. Когда попугай приближался к Багрицкому, тот стремился всеми силами отодвинуться от него подальше и защищался щеткой. Интересно, что попугай прекрасно уловил, что Багрицкий его боится, и в то время как в отношении всех остальных вел себя смирно, выказывал в отношении Багрицкого определенную агрессию. Боязнь перед попугаем доходила даже до патологических размеров. Попугай ему снился. Второй пример: как-то приобрел себе очень злую и большую собаку. Хвастался, что будет ходить с ней на охоту, звал к себе знакомых ее посмотреть и т. д. Но когда однажды эта собака пришла в беспокойство и начала на всех лаять, то Багрицкий страшно испугался и начал кричать, чтобы ей надели намордник, и все время, пока ей его надевали, был в состоянии сильнейшего испуга. Аналогичных случаев можно было бы привести много. В то же время мог в известных ситуациях быть смелым и не бояться. Так, К. вспоминает, как однажды в 1926 г. во время одного литературного выступления в студенческом клубе разгорелась драка и Багрицкий, засучив рукава, полез в драку с какими-то двумя здоровенными студентами. Был при этом очень бледен. Из этого, а также и из других наблюдений Дементьев делает вывод, что Багрицкий мог быть, безусловно, способен на смелые действия, пойти на опасные ситуации, причем в душе при этом он отчаянно трусил, но подавлял в то же время в себе эту трусливость. По мнению К., основное, что здесь имело значение, это то, чтобы быть в эти опасные моменты вместе с другими людьми, один не был способен на смелость. Второе – и самое существенное, – это элемент романтизма, который в этот момент достигал в нем такой интенсивности, что увлекал его, несмотря на то что в душе при этом мог отчаянно трусить и бояться. Типично, во всяком случае, что элемент романтизма в той или иной форме всегда бывал налицо в такие моменты храбрости у Багрицкого. Хладнокровности, расчетливости, присущих настоящей отважности, в нем не было. Способен был на это в состоянии эмоционального возбуждения – в аффекте.
А. также указывает на то, что интерес к происходящим событиям часто превышал опасность, которая могла быть связана с ним.
По этим высказываниям К. и А. мы можем, таким образом, установить тот основной и главный момент, который является решающим в этом вопросе. Этот момент диалектического порядка, причем, пожалуй, ни в какой другой черте характера роль воображения и того внутреннего мира героических, романтических образов, в котором он жил и который являлся для него более реальным, нежели окружавшая его реальная действительность, не проявлялись так ярко, как именно в приведенных примерах, касавшихся вопроса о его трусости-смелости.
В заключение отметим, что склонности к азарту не было. Ранее иногда играл в азартные карточные игры, например рулетку, но всегда это было несерьезно, лишь для времяпровождения. На скачки никогда не ходил. Склонности к риску, выраженной, также не было.
Попыток к самоубийству не было, и вообще такие тенденции были ему в высшей степени несвойственны.
Была свойственна большая «нестеснительность» во всем поведении.
Дополним данное выше описание общей установки его личности некоторыми чертами более частного характера.
Внешнее поведение его не менялось в зависимости от обстановки. Всегда всюду, где бы ни был, чувствовал себя как дома, по выражению А., «обладал способностью быстро обживаться».
С этим согласуется и его большая оригинальность и независимость, а также самоуверенность и самостоятельность во всех действиях, указания на которые имеются уже начиная со школьных лет. Был не чужд тщеславия. Последнее имело отношение главным образом к его коллекциям и выливалось большей частью в наивные формы: например, бывал очень доволен, когда окружающие говорили, что данная порода рыбок имеется только у Багрицкого. Сам себя считал очень хитрым, был в глубине души уверен, что мог бы провести любого. Эта «хитрость» также выливалась в комически-наивные формы и проявлялась почти исключительно тогда, когда дело шло о приобретении им какого-либо особенно интересовавшего его предмета или животного для его коллекций.