Мозгоед

Монастырская Анастасия Анатольевна

Мордашеву ко времени нашей встречи исполнилось тридцать семь. Пушкин под пулю за честь жены шагнул, а Мордашев сел за игровой стол. Каждому — свое. В особой группе риска — дети алкоголиков. У Мордашева пила мать. Так что все сходится. Больше всего меня удивил тот факт, что игроманы — это люди с высоким интеллектом. Для них зеленое сукно — источник IQ, которое нужно переиграть. То же самое относится к игровому автомату. Сам видел, как Мордашев часами с ним разговаривал. Еще немного, заказл бы выпивку для обоих.

— А чего ты меня лечишь? —

спросил как-то Антон.

— Сам попросил, вот и лечу. Не хочешь — не буду. Вылечить игроманию насильственно невозможно. Игроман, как и наркоман, каждый день ходит по лезвию ножа. Когда ты играешь, даже не думаешь, что будет потом.

— А зачем об этом думать?

— Знаешь, иногда это даже полезно.

— Слушай, у меня жена — шопоголичка. Это тоже болезнь?

— Ну, у вас и семейка, — против воли восхитился я. — Успокойся, шопоголизм — тоже болезнь.

— И чо мне с ней делать?

— Не давай ей денег.

— У нее денег больше, чем у меня. Посоветуй что-нибудь другое.

— Она пьет?

— Бывает.

— Пусть откажется.

— Отличный совет за триста у.е.! Ты еще скажи, чтобы она посвятила себя какому-нибудь хобби: собачек там стричь или детям Сомали помогать.

— Лучше помогать детям Сомали, лысые собачки зимой мерзнут, — невозмутимо отозвался я. — Да и говорить «спасибо» они не обучены.

— Я людей не люблю, от них одни проблемы, — не согласился Мордашев.

Лечение шло не шатко, не валко: таблетки Мордашев глотать отказывался, и каждый вечер несся в казино. Параллельно жаловался на расходы супруги: за месяц купила пятьсот пар джинсов и сто пар обуви, потом переключилась на украшения.

— А лифчики? — возмущался Мордашев. — У нее же три ящика лифчиками забит под завязку. Две сиськи всего! Но сколько денег потрачено! И ведь что меня больше всего удивляет — покупает всегда на размер меньше. Потом мучается. Я ей третью гардеробную строю.

Он жаждал сочувствия, но не получал его. Наверное, я вел себя не слишком профессионально, но кто меня упрекнет — Мордашев был очень неприятным человеком.

Знал ли я, что он возглавлял один из крупных телеканалов страны? И да, и нет. Как-то он обмолвился, что занимает руководящий пост. В другой раз проговорился, что работает на телевидении. Но в тот момент свести вместе эти два утверждения у меня не хватило ни ума, ни желания. А вот Ленка сумела извлечь пользу из этого знакомства. До сих пор не могу ей простить столь глупой измены. Хотя вполне возможно, что никакой измены и не было: все плод моего воображения. Просто жена резко помолодела, похорошела и обзавелась новым гардеробом и, как следствие, стала пропадать по вечерам.

Я отказал Мордашеву в сеансах. Ленка взялась за ум. Жизнь начала налаживаться.

И вдруг он мне позвонил:

— Док, у меня проблемы. Приезжай, а?

И я, как дурак, приехал. Зачем? Даже сейчас, по прошествии двух лет, не могу ответить на этот вопрос.

Выглядел он плохо — обросший

щетиной, помятый и подавленный. Но по сравнению со своей женой, Мордашев, как минимум, был живым.

— Вот! — показал он на тело. — Такие дела: я пришел, а она здесь лежит. И почему-то голая!

Он схватил меня за руку — ладонь стала липкой от свежей крови. Мне даже показалось, что она еще теплая. В ту же секунду я понял, что влип. Если бы у Мордашева была хоть капля воображения, то убийцей сделали бы меня. Посадить человека не проблема. Поди потом отпирайся, что позвонил бывший пациент и попросил приехать. В нашей стране можно сесть и за меньшее.

Меня спасло, что он находился в шоке. Я прошел в ванную комнату и тщательно вымыл руки. Потом вернулся в гостиную. Женщина лежала на тахте. В груди торчала рукоятка столового ножа.

— Это ты ее убил?

Мордашев не ответил. Он пил коньяк большими глотками. Бутылку покрывали кровавые отпечатки.

Что я мог сделать в подобной ситуации? Вызывать милицию? Остаться с ним? Но как объяснить свое присутствие в чужой квартире? Мордашеву я не доверял — многочисленные беседы только доказывали, насколько непредсказуемым и опасным человеком он может быть. Где гарантия, что меня не арестуют?! О только что полученной работе придется забыть — в престижной фирме с самого начала предупреждали, что не потерпят никакого скандала.

— Ты можешь мне помочь? — спросил Антон. — Ничего не соображаю — жену жалко, а самому страшно. Нужно труп вывезти. Кроме тебя, обратиться мне не к кому. Поможешь?

Вместо ответа я направился к двери.

— Уходишь, сволочь?! — в его голосе послышались мстительные нотки. — Бросаешь? Ну, иди, иди… Еще встретимся с тобой!

— Это вряд ли, — ответил я, не оборачиваясь. — На свидания к тебе я приходить не собираюсь.

И все же Мордашев оказался прав — наши пути пересеклись. Ему удалось остаться на свободе и сделать карьеру, а я так и остался не у дел. Вряд ли я попал сюда без его участия. Или же то прихоть судьбы под названием случайность?!

Половица подо мной вздрогнула. И я замер, пораженный мыслью: только сейчас сообразил, что покойная жена Николая лежала в той же позе, что и Полина с Ветой.

Слишком много совпадений, чтобы поверить в случайность.

6 июля

Я очень долго ходила к психоаналитику. Очень хорошая была женщина. Жаль, что умерла.

— Спать будешь в общем корпусе, — сказала Луша. — Там есть отдельная комната.

Наконец-то, и мне нашлось местечко на проекте. А то которые сутки болтаюсь без пристанища. Ребята меня старательно избегали. Да и я им в душу не лез. С моей бы разобраться! Гоша боялся, что новость о смерти Тиграна и Веты вызовет панику, но просчитался. Вместо слез и истерик — мрачное отупение. И только Сэмми демонстрировала откровенное злорадство: поделом обоим!