Мозговик. Жилец(Романы ужасов)
Шрифт:
Ему было приятно пребывать в ожидании чего-то нового, необычного, хотя особенного любопытства, следовало признать, при этом он не испытывал. Все это его почему-то совершенно не волновало. Голова была повернута так, что он видел сбившую его машину…
Внезапно с губ Трелковского сорвался громкий стон. Он тут же узнал человека, по-прежнему неподвижно сидевшего на месте водителя, — это был один из его соседей.
— Он тяжело ранен! — воскликнул кто-то.
— Вы слышали, как он застонал?
— Надо его куда-нибудь перенести.
— Вон там есть аптека…
Несколько добровольцев подхватили Трелковского за руки и за ноги и понесли в направлении аптеки. К доктору присоединились двое полицейских, которые теперь возглавляли небольшую процессию. Оказавшись внутри, они уложили его на прилавок рецептурного отдела, с которого поспешно смели все, что там находилось.
— Вам больно? — в очередной раз спросил доктор.
Он ничего не ответил. У него не выходил из головы тот самый сосед, который в числе остальных зевак также вошел в помещение аптеки. Трелковский видел, как он подошел к одному из полицейских и принялся что-то доверительно нашептывать ему на ухо.
К этому времени доктору удалось приступить к более тщательному осмотру. Наконец он выпрямился и сказал, явно желая сделать свое заключение достоянием стоявшей вокруг публики:
— Вам здорово повезло — сказал он. — Ничего не сломано. Даже растяжений нет. Разве что несколько царапин, да и те через несколько дней заживут. Мы их сейчас же и обработаем. Однако вы пережили сильнейший шок, а потому некоторое время вам надо побыть дома, чтобы как следует оправиться.
При содействии аптекаря он смазал ему царапины ртутно-хромовой мазью, залепил пластырем и проговорил:
— На всякий случай я посоветовал бы вам сделать рентген, хотя это несрочно. А сейчас лучшее средство для вас — это хороший отдых, причем подольше. Вы где живете?
Трелковского охватил ужас. Что же ему сказать? Стоявший неподалеку сосед избавил его от необходимости отвечать.
— Месье живет в одном доме со мной, — сказал тот. — Я смогу его, по крайней мере, довезти до дома.
Трелковский попытался было сесть, чтобы приготовиться к бегству, однако несколько рук сразу же уложили его обратно. Он начал сопротивляться, но все было бесполезно.
— Нет, — умолял он. — Я не хочу возвращаться с ним туда.
Мужчина улыбнулся ему, как какому-то капризному ребенку.
— Ну, что вы такое говорите. Ведь именно я повинен во всем случившемся, и не отрицаю этого. Так ли удивительно, что я хотел бы теперь хоть отчасти загладить свою вину? Я отвезу вас домой, а позже, когда вам станет лучше, мы сможем обсудить вопрос о причиненном ущербе.
Он повернулся к полицейскому, с которым уже разговаривал раньше.
— Я вам больше не нужен? Вы записали мое имя и адрес?
Полицейский кивнул.
— Вы можете ехать, месье. Мы вас вызовем позже. Так вы отвезете этого господина домой?
— Ну, конечно же, только помогите мне донести его до машины…
Трелковский
— Нет! — закричал он. — Не позволяйте ему увозить меня! Ведь вы же даже не записали мои имя и адрес!
— Не беспокойтесь, — сказал полицейский, — они у нас есть. Месье был настолько любезен, что сообщил нам их.
— Он убийца! Он хочет меня убить!
— Он все еще в шоке, — сочувственно проговорил кто-то.
— Ему надо хорошенько выспаться, — заметил доктор. — Я сделаю ему укол.
— Нет! — закричал Трелковский. — Никаких уколов! Не надо инъекций! Они собираются меня убить! Вы должны остановить их; вы должны помочь мне!
Он расплакался, отчего последние слова прозвучали, как умоляющее всхлипывание. — Пожалуйста, помогите мне. Отвезите меня куда-нибудь, куда угодно — только не дайте им убить меня…
Ему все же сделали укол, после чего несколько человек быстро отнесли его в машину. Там его стало клонить ко сну — начал действовать укол. Трелковскому хотелось продолжать сопротивление, однако теперь приходилось все силы отдавать на противостояние усиливающемуся желанию сомкнуть веки. Вот он оказался в машине; вот она тронулась с места…
Отчаянным усилием воли ему все же удалось не заснуть. Казалось, что он продолжал одной рукой цепляться за последнюю перекладину лестничных перил. Сквозь застилавшую глаза пелену тумана он с трудом различал спину водителя.
А потом вспомнил про пистолет.
Трелковский медленно повернулся, чтобы освободить боковой карман пиджака, в котором лежало «оружие». Рука дрожала, однако он достаточно крепко обхватил ладонью рукоятку, после чего приставил дуло пистолета к затылку водителя.
— Немедленно остановите машину. Я вооружен!
Мужчина чуть встревоженно глянул в зеркальце заднего вида, после чего громко расхохотался.
— И кого же вы намерены испугать такой штукой? — спросил он. — Это что, подарок какому-нибудь ребенку?
Трелковский с силой нажал на спусковой крючок — один раз, второй, потом резко отдернул руку. В замкнутом пространстве салона машины смех прозвучал настолько громко, что казался нечеловеческим. Вылетавшие из дула пистолета крохотные пульки дохлыми мухами ударялись о шею водителя и, отскакивая, падали на пол.
— Ну, ладно, хватит, — хрипло сказал водитель. — Умрешь от вас со смеху.
Трелковский с силой ударил пистолетом по оконному стеклу — пластмассовая игрушка рассыпалась на мелкие кусочки. Водитель обернулся и издевательски прокудахтал:
— Не плачьте. Можете купить себе еще один.
Машина медленно затормозила перед подъездом их дома.
Сосед вышел из кабины и захлопнул за собой дверь. К нему подошли еще двое соседей и все они принялись о чем-то перешептываться. Смирившись с судьбой, Трелковский лежал на заднем сиденье в ожидании их решения. Неужели они прямо сейчас прикончат его? Почему-то это казалось ему маловероятным.