Мозговой Студень
Шрифт:
– Дженис была моим "мулом" довольно долгое время.
Боже мой, - подумал обо всем этом Халл.
Рака что-то пробормотал, как бы напевая тяжелые, непонятные слова. Слова казались ощутимыми, они словно сгущались в воздухе, как туман. Они казались живыми. Затем он поместил один из "макаков" на шею трупа.
И труп сел, а затем слез с каталки.
О, Боже! О, Боже! О...
Рака вывел труп наружу.
Каспарца протянул к Халлу свои толстые руки, его лицо, впервые, было спокойным в каком-то торжественном знании.
– Итак, видишь, Амиго, наша сделка в силе. И ты станешь своим
О, Господи! Господи! Господи!
Забрызганный скальпель блеснул в руке Дженис. Халл начал кричать, когда она начала резать.
перевод: Zanahorras
" Мать "
Боже мой,– подумал Смит.
– И это моя жена.
Он уложил её обнaженную поперёк кровати. Её соски напоминали синяки, а кожа - каждый дюйм которой он когда-то ласкал с любовью - бледно блестела под ледяным потом смерти.
Моя… жена…
Медицинский скальпель блеснул в его руке.
Я делаю вскрытие своей жене.
Смит тяжело вздохнул. Затем он начал резать.
««—»»
– Джинни! Не подходи!
– крикнул Смит.
Он неуклюже спустился за ней с лесистого холма, осторожно обходя пни и корни, спрятанные под опaвшей листвой. Что-то было в овраге… Бочонок?– подумал он.
– Контейнер?– чтобы это не было, оно выглядело… весьма отвратительно. Этого не должно было быть здесь, и он не хотел, чтобы его трогала его дочь.
– Джинни!
– снова закричал он.
Джинни невозмутимo делала вид, что не слышит протестующих выкриков своего отца, собственно, как и большинство 7-летних детей. Вместо этого, она проворно пробиралась сквозь ветви и кусты вниз, в овраг.
Сухая листва хрустела под ногами Смита. Два десятка сигарет в день напоминали ему о себе отдышкой. Тоже мне врач, - но, по крайней мере, пациенты не могли обвинить его в лицемерии. Он рванулся вперёд, задыхаясь и выставив перед собой руки, чтобы защититься от колючих ветвей, которые казалось специально мешали его продвижению. Смит был либералом; и параноиком. Он помнил множество газетных заголовков, описывающиx его самые страшные экологические страхи:
УРОВЕНЬ ЗАБОЛЕВАЕМОСТИ РАКОМ В УЭЙНСВИЛЛЕ ОКАЗАЛСЯ В ТРИ РАЗА ВЫШЕ, ЧЕМ В СРЕДНЕМ ПО СТРАНЕ.
ОКРУГ ОШТРАФОВАН НА МИЛЛИОНЫ ЗА НЕЗАКОННУЮ ПЕРЕКАЧКУ НЕОЧИЩЕННЫХ СТОЧНЫХ ВОД В ЗАЛИВ БРОК-КЛИФФС.
ЯДЕРНЫЕ ОТХОДЫ ПРОСАЧИВАЮТСЯ В ВОДОХРАНИЛИЩЕ ИЗ РЕЗЕРВУАРОВ.
И так далее.
Смит, как отец, чувствовал себя законным параноикам из-за всех этих ошибок нового века технического прогресса. Всего несколько дней назад он прочитал в «Пост» о контейнерах с токсичными отходами, вывалившихся с военного грузовика возле начальной школы в Эджвуде. Несколько школьников открыли один из контейнеров и умерли через несколько часов. Затем был город на севере, там эвакуировали целую общину, когда рабочие раскопали и обнаружили, тайно захороненную партию бинарных отходов, комплимент от Xимического Kорпуса Aрмии США. Они пролежали там больше двадцати лет. Неудивительно что число выкидышей и врождённых дефектов в городе было так велико…
Что за мир, - подумал Смит.
И эта штука в овраге, она выглядела как какой-то химический контейнер, с ярко-красными полосами, как предупреждением. Смит заметил его с заднего крыльца в бинокль. Он всегда говорил Марии, что наблюдает за птицами.
– Как мило, дорогой, - сказала она однажды. – Замечательно, что ты не потерял интерес к своим юношеским увлечениям.
Во всяком случае, отчасти это было правдой: Смит в детстве действительно был заядлым наблюдателем за птицами. Но сейчас он в основном подглядывал только за Донной Kак-ее-там, соседской дочкой, живущей по соседству. В дни, когда у неё не было занятий в местном колледже, она лежала на заднем дворе и загорала.
При этом, даже не осознавая, как сильно она радовала либидо Смита. Иииииисусe!– думал он миллион раз, фокусируя 7х12s “Bushnell”. Его порaжало насколько же откровенными были современные купальники. В наши дни бикини, которые носила Мари много лет назад, выглядели как зимние штаны. У Смита возникло странное ощущение, что Донна Kак-ее-там знает, что он подсекает за ней. Позы, в которых она загорала, были настолько откровенные, что их спокойно можно назвать “мастурбационными”. Слишком часто девчушка развязывала свой купальник и лениво поворачивалась к Смиту, закрыв глаза, как будто она хотела спать. Донна, выражаясь красноречиво, владела огромными молочными железами или, если вам будет угодно, то можно выразиться менее красноречиво словами Смита: Боже милостивый и Господь Всемогущий! Я отродясь не видел таких сочных буферов!
Однако, всё это не имело никакого отношения к странному белому контейнеру, который лежал всего в ста ярдах от границы его владений. Он сосредоточился. Oбычный ритуал по возвращении с работы, пока Мари готовила ужин. Донна, словно по сигналу, неторопливо пересекла свой двор: длинные загорелые ноги, её соблазнительные контуры и… сочные буфера.
– Ииииисусe!
– пробормотал Смит, прижимая бинокль к глазам.
– Она не в бикини, на ней зубная нить!
– Что там, дорогой?
Смит быстро повернул бинокль в сторону леса. Мари вышла во внутренний дворик, выглядя, как всегда, по-домашнему в своих пушистых тапочках, сиреневом сарафане и ситцевом фартуке.
– Черношеий синий соловей, - Смит изобразил энтузиазм.
– И самка тоже. Это видно по розовым пятнам на каждом крыле. Они редко бывают в этом районе.
– О, как мило дорогой.
– Её широкое, красивое лицо в миг повернулось в сторону бинокля.
– Могу поклясться, что ты говорил что-то о зубной нити… в любом случае, ужин будет готов через десять минут. Ты не видел Джинни?
– Нет, - ответил Смит, не отводя взгляда от леса. – Наверное, как обычно, смотрит повтор «Звёздного пути». Либо так, либо она в своей комнате играет с куклами Кирка и Спока.
Мари исчезла на кухне, оставив Смита слегка встревоженным. Будь осторожен, идиот. Да ему следует быть осторожнее. Он не чувствовал никакого стыда за свои частыe сеансы вуаяризма,20 ведь он просто смотрит и не делает ничего такого. Он же не занимается сексом с Донной? Он просто наслаждается визуальным восприятием её женственности.
Что в этом плохого? Это же ничем не отличается от наблюдения за птицами. Красивые вещи созданы природой для того, чтобы ими можно было любоваться. Вот и Донна “Зубная Нить” была всего лишь редким черношеим синим соловьём и ничем больше.