Можайский — 1: начало
Шрифт:
Как только Генэ закончил со снимками и пригласил коллег упасть наконец-то в обморок, Можайский накрыл голову платком.
Инихов поспешил опять закурить. Его примеру последовали и Можайский, и жандармский офицер, и сам Генэ. Только Алексей Венедиктович курить не стал: заложив руки за спину, он принялся туда-сюда расхаживать по вытоптанному снегу, что-то бормоча себе под нос. Некоторое время жандармский офицер, пуская быстрые, нервные клубы дыма, смотрел на эти хождения с явным неодобрением и в итоге не выдержал:
— Какого *** вы вообще его сюда притащили?
— Ну, кто же знал… Да он и сам ничего не слушал. Попробуй, останови такого!
—
Можайский отвинтил крышку и осторожно понюхал. В нос ему шибанул резкий запах даже не спирта, а вообще непонятно чего. Офицер, правильно истолковав то, как резко пристав отстранился от фляги, поспешил уверить:
— Не беспокойтесь, не отрава. Аромат, не спорю, так себе, но вещь качественная и проверенная.
— Самогон что ли?
— Он самый.
Покачав головой, Можайский, не завинчивая крышку, подошел к Алексею Венедиктовичу и, протянув ему флягу, буквально заставил сделать глоток. Алексей Венедиктович подчинился, но тут же, фонтаном, едва не обдав им шинель пристава, выплюнул жидкость и возмущенно скривился.
— Какая гадость!
— Пейте, пейте! Вам это нужно.
Второй, более осторожный, глоток прошел лучше, а там уж и вовсе Алексей Венедиктович, поднявшись по насыпи и усевшись в раскоряку на рельс, начал делать глоток за глотком, но не столько пьянея, сколько соловея, что со стороны могло быть принято за возвращение к душевному спокойствию.
Можайский вернулся к Инихову, Генэ и жандармскому офицеру.
— Господа, предлагаю собраться и пойти навстречу нашим посланцам: здесь нам делать уже нечего, не будем терять время.
— Разумно.
Генэ собрал свои фотографические принадлежности. Инихов подхватил завернутую в платок Можайского голову. Полицейские надзиратели выдвинулись вперед. Можайский же с жандармским офицером, подняв с рельса не сопротивлявшегося Алексея Венедиктовича, продолжавшего прикладываться к фляжке, взяли его под руки и повели между собой.
Темнело стремительно. Если только что, буквально минуты назад, стояли густые сумерки, то теперь лес по краям насыпи слился в сплошную черную тень. Со стороны Лужских высот на этом фоне все еще выделялось светлое пятно, похожее на вход в освещенный угасающим светом туннель, но в сторону Симоново не было видно ничего. Лишь плотный, спрессованный снег, полностью укрывший шпалы, выделялся из темноты на несколько метров вперед подобием путеводной нити.
Идя так, можно было легко пройти мимо того места, где было оставлено обезглавленное тело. Поэтому шли не спеша, то и дело останавливаясь и вглядываясь вниз.
— Да где же эти бездельники?
Жандармский офицер помянул недобрым словом своих подчиненных и вдруг, при очередной остановке, воскликнул:
— Да вот же!
Кого или что он имел в виду — солдат или труп, — осталось загадкой: внезапно в темноте загорелись огни, послышались голоса, а под насыпью обнаружились обнаженное тело и тюк гимназической формы.
— Эй, вы, сюда!
С фонарями в руках, на крик подоспели жандармы и несколько крестьян, тащивших какой-то ящик, при ближайшем рассмотрении оказавшийся новеньким, едва-едва струганным и сколоченным гробом. Изнутри он был выстлан толстой дерюгой, о назначении которой нетрудно было догадаться: не дать оказавшимся в тепле останкам потечь через щели наспех и плохо друг к другу пригнанных
Тело вытащили на насыпь и положили в гроб. В него же Инихов опустил по-прежнему завернутую в платок Можайского голову, а кто-то бросил рядом и гимназическую форму. После чего сквозь отверстия в одном из торцов пропустили веревку. Приладили крышку, посадив ее на пару гвоздей. Перекрестились. Отпущенные восвояси крестьяне поспешили скрыться в темноте, исчезнув в ней даже не быстро, а попросту внезапно. Два полицейских надзирателя «впряглись» в веревку и волоком потащили гроб по слежавшемуся снегу. Жандармские чины фонарями освещали им путь. Жандармский офицер, Инихов, Можайский, Алексей Венедиктович — уже требовавший более твердой поддержки со стороны, но на ногах все еще державшийся — и Генэ, ловко пристроивший аппарат и треногу «верхом» на гробу, шли следом: молча, обдавая друг друга папиросным дымом и словно перемигиваясь в темноте то разгоравшимися, то угасавшими угольками.
Постепенно насыпь сравнялась уровнем с лесом, а потом и вовсе исчезла: рельсы вошли в ложбину, начинавшуюся, как было уже известно всем участникам «шествия», почти сразу за Плюссой. Если раньше люди смотрели с насыпи вниз, то теперь они сами оказались внизу, словно зажатые на узком пространстве между высокими и круто поднимавшимися вверх откосами. В темноте это было особенно неприятно: казалось, что, пойди сейчас с обоих направлений поезда, бежать будет некуда.
Но поезда — к счастью — не шли.
Еще через несколько минут железная дорога — также быстро и неожиданно, как спустилась в нее — вынырнула из ложбины: в каких-то десятках, максимум — в сотне саженей впереди показались станционные огни.
— Наконец-то!
Можайский ухватил Инихова за рукав и повлек его вперед, обгоняя «процессию»:
— Мы к телеграфу! Ставьте гроб где-нибудь на платформе…
— Да вы с ума сошли! — Жандармский офицер постучал пальцем по лбу. — Там же люди!
— Да? — Можайский с Иниховым притормозили, посмотрели на гроб, на тянувших его за веревку полицейских надзирателей, на пьяненького уже Алексея Венедиктовича… — Ну, где-нибудь его поставьте… А этого — в зал ожидания не пускайте! Развезет!
— Как скажете…
Добравшись до станционной конторы, связанной телеграфной линией с внешним миром, Инихов, внимательно выслушав доводы Можайского, отправил в Петербург телеграмму такого содержания:
«Прибытие Варшавский вокзал рижским поездом. Подготовьте транспорт для гроба. Прошу связаться: 1) управляющим полицейским домом Вас. части т.т. с [22] . бароном Иос. Иос. фон дер Остен-Сакен — покойницкая; 2) н.с. [23] д-м М. Г. Шониным — вскрытие. Важно. Срочно. Никаких отлагательств. 3) К.а. [24] ст. пмщ. В. А. Гессом — копии, кабинет, ждать. 4) Пор. Н. В. Любимовым — архив, кабинет, ждать.
22
22 Титулярный советник — гражданский чин IX класса.
23
23 Надворный советник — гражданский чин VII класса.
24
24 Коллежский асессор — гражданский чин VIII класса.