Можайский — 7: Завершение
Шрифт:
…прочитал Можайский.
Зная, насколько сильно влечет тебя к морю, я допустил, что из Венеции ты попытаешься скрыться именно так — захватив какое-нибудь судно. И хотя твои спутники — не моряки, люди они бывалые, а значит, за день-другой ты их поднатаскаешь.
Извини за сумбур: пишу за грогом — болит голова, температурю. На последнем переходе простыл: штормило, наш рулевой сломал себе руку, пришлось стоять вместо него вахту за вахтой… Ветер был, доложу я тебе, — на зависть! Да ты и сам его застанешь, если не окажешься настолько глуп, чтобы дать себя схватить. И если ты, как я полагаю,
Эх, где ты — наше лето позапрошлого года? Где наш с тобою переход через Атлантику, когда мы так легко надрали задницы и бошам, и лягушатникам, и звездно-полосатым? Всё изменилось: ты — погряз в своей полицейской работе, а я… да знаешь ли ты об этом? Я теперь состою при нашем посольстве в Риме.
О твоей затее мне стало известно загодя, и я сообразил: дело, в которое ты так неосмотрительно впутался, тебе решительно не по зубам. Не только потому, что уровень его — не уровень полиции. В первую очередь, всё в нем — сплошные интриги; клубок, о множестве нитей которого не подозревает почти никто. Даже я в своих мемуарах — засяду за них… кхе-кхе… лет через двадцать — не осмелюсь открыть всю правду, ограничившись разве что анекдотом: твоим спасением под носом у злого и коварного врага!
И кстати об этом враге: ты его должен был встретить — этого якобы секретаря Виктора-Эммануила. Человек он без совести, без чести и беспощадный до оторопи. Но если ты читаешь мое письмо, значит, ты от него покамест улизнул. Главное — не расслабляйся! Выводи «Анабель» из лагуны — и как можно скорее. Погоня будет — это я тебе гарантирую. И чем больше ты положишь миль между собою и «секретарем», тем более вероятно, что всё закончится благополучно.
«Анабель» имеет все необходимые припасы, а в ящике стола ты обнаружишь сигары. Знаю: ты больше любишь папиросы, но этих ваших здесь купить невозможно. Сигары же — те самые, что предпочитает наш первый лорд Адмиралтейства: помню, тебе они тоже пришлись по вкусу.
Первую часть курса смотри на обороте. В указанных координатах ты встретишь наш — британский я имею в виду — корабль: с него тебе передадут другое мое письмо. А там — на Гибралтар и Солент [69] . В Саутгемптоне ты и твои спутники будете в безопасности. Возвращайтесь оттуда в Россию и не забывайте обо мне: о твоем друге навеки —
Тоби, лорде Солтверке.
— Ах, Тоби, Тоби… — Можайский — бумагу у него забрал Вадим Арнольдович — улыбался. — Невероятный человек! Это же надо: перегнать сюда «Анабель», догадавшись, что мы…
69
69 Пролив между островом Уайт и южным побережьем Англии.
— Вы ему доверяете? — перебил Можайского Владимир Львович.
— Да.
— А мне всё это кажется странным!
— Вы никогда не ходили с нами в море! Иначе… — Можайский пожал плечами. — Давайте-ка лучше осмотримся. Посветите мне!
Владимир Львович, склонившись над вставшим на колени
70
70 Съемный деревянный настил вроде люка, прикрывающий грузовые и технические помещения на, как правило, небольших судах, где организация полноценных трюмов под нижней палубой невозможна.
— Тоби, — в итоге констатировал Можайский, — загрузил «Анабель» под завязку: от голода и жажды мы не умрем! Теперь — на палубу!
На палубе (Гесс, только что приодевшийся в найденную в салоне робу, по-прежнему держал письмо, а Владимир Львович — фонарь) все трое встали у румпеля. Можайский закурил, задумчиво поглядывая то на устрашавши-красный в темноте кончик сигары, то на сложенные вдоль борта части рангоута, то на своих спутников.
— Что, господа, — наконец, произнес он, — дельце нам предстоит нелегкое?
Гесс вздрогнул и, не очень-то слушавшимися его пальцами сложив в несколько раз бумагу и сунув ее за пояс, запрокинул голову и не без робости посмотрел вверх — на клонившуюся мачту, от которой еще выше, через эзельгофт, убегала к звездам стеньга:
— Как… как мы с этимсправимся?!
Можайский — без малейшего смущения — швырнул сигару за борт и усмехнулся:
— Перестаньте дрожать, Вадим Арнольдович! Вспомните, что ваш отец был членом императорского клуба и сам ходил на лодках поболе этой!
— Да, но я-то, — возразил Гесс, — человек сугубо сухопутный. У меня уже голова кругом идет!
Можайский повернулся к Владимиру Львовичу:
— Ну, а вы, генерал?
Владимир Львович невольно похлопал себя по животу и ответил со вздохом не без горечи:
— Господи, и где мои семнадцать лет?
— Ничего! — Можайский уже рассмеялся в голос. — К концу перехода вы станете стройным, как жердочка!
И, перегнувшись через борт:
— Друг мой, ты еще здесь?
— Здесь, принчипе! — отозвался лодочник.
— Тогда окажи любезность: перебрось швартовы!
Лодочник выполнил приказ.
«Анабель», ошвартованная к причалу кормой и теперь удерживаемая только якорем с носа, двинулась и начала угрожающе наваливаться на соседнюю яхту. Можайский тихонько выругался:
— Гесс, голубчик! Бегом на нос: выбирайте якорь!
Вадим Арнольдович убежал.
— Владимир Львович! На руль!
Генерал повесил фонарь и встал к румпелю.
«Анабель», выбирая слабину якорного каната, легонько пошла вперед.
Можайский начал быстро вращать одну лебедку — бросил. Перебежал к другой и тоже бросил… Его метания по палубе выглядели хаотичными, но странное дело — яхта начала преображаться, всё более одеваясь парусами: пока еще не забиравшими ветер, но уже готовыми вот-вот приняться за работу.
— Якорь… — послышалось неуверенное с носа, — чист? Кажется, так говорят?
Можайский закрепил шкот и, утерев лоб, отозвался:
— Всё верно, Вадим Арнольдович! Вы — молодец!
И — Владимиру Львовичу, вскрикнувшему вдруг под тою тяжестью, какой внезапно налился руль:
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
