Может быть, найдется там десять?
Шрифт:
– Все идет как следует, – был ответ. – Он укореняется. Взял новый облик.
– Приступил уже к исполнению?
– Нет еще. Да я и не ожидал результатов так скоро. Пусть сперва обоснуется поосновательнее. Вот и люди его еще не прибыли. Не торопи.
– Я бы рад. Но ведь и нас торопят. Мы не можем помочь им добраться побыстрее?
– Лучше этого не делать. На Альмезоте правят делами не малые дети. Если заброс одного человека они еще могли пропустить, то целая группа неизбежно обратит на себя внимание. Не забудь: это закрытый мир, где просматривается и просчитывается все, каждый человек…
– Но осталось всего шесть дней. Положение критическое.
Положение, в каком находилось все Мироздание, и в самом деле было близким к критическому. И причин тому было, самое малое, две. Хотя большинству обитателей Вселенной это не было известно; мы имеем в виду не только людей планетарных, но и множество тех, для кого Космос давно уже стал главным местом обитания.
О первой причине можно сказать следующее.
Насельники Теплого мироздания, они чаще всего не имеют представления о существовании другого, Холодного, хотя оно располагается в том же пространстве, – или же представления их весьма расплывчаты и неопределенны. И это несмотря на то, что Холодной материи вокруг гораздо больше, чем Теплой. Дело в том, что Холодную мы просто не воспринимаем, и даже те, кто что-то о ней слышал, считают ее чем-то инертным, не развивающимся и, следовательно, не способным как-то влиять на наше Бытие. В то время как в действительности Холод не менее активен, чем Тепло, и так же стремится к совершенству (в его понимании). Понятие же совершенства подразумевает прежде всего власть; иными словами – даже не вытеснение, но подчинение и уничтожение всего того, что не относится к этой системе. Добавим к этому, что материя Холода хранит в себе память о своем совершенстве, потому что она намного старше Тепла, возникшего среди Холода (нам это известно под названием Первичного взрыва) в результате Божественного усилия; но и по сей день Теплые миры являются лишь вкраплениями в массе Холода и могут существовать лишь в постоянной борьбе с ним. Холод постоянно старается излечиться от Тепла, считая его болезнью, патологическим отклонением от нормального порядка; борьба с Теплом проявляется хотя бы в существовании Второго начала термодинамики. Единственное серьезное оружие в борьбе с Холодом – жизнь, то есть одушевленность, преобладание духа над веществом и увеличение количества духа во Вселенной. Стратегия Творца в том и заключается, чтобы количество и мощность Духа в Мироздании достигла объема и силы Холода, а затем и превысила его. Только в таком случае Холод и Мрак, тот самый первобытный хаос, о котором каждый что-нибудь да слышал хоть однажды, может быть побежден.
Это было бы относительно простой задачей, линейное развитие, только и всего, если бы не одно обстоятельство. Дух уязвим, когда он соприкасается и взаимодействует с веществом, поскольку дух тоже стремится к совершенству, но – на уровне планетарного разума – далеко не всегда может отличить подлинное совершенство от мнимого, смысл бытия – от окружающих условий. На нынешней стадии бытия дух может проявляться наиболее активным образом, лишь обладая материальной, вещественной оболочкой, которая холодна по своей сущности, но получает тепло от духа. Однако вещество всегда стремится к покою, и порой это его стремление передается духу, и вместо того, чтобы противостоять Холоду, он начинает действовать в его интересах. Нет, разумеется, дух силен, даже очень силен и тогда, когда он находится вне плоти, но только в том случае, если перед тем он прошел через существование во плоти; только после этого он становится реальной силой. В этом, скорее всего, и состоит смысл существования рода людского: он делает дух боеспособным и увеличивает количество такого духа в мире. Но, разумеется, только в том случае, если дух развивался во плоти нормально, главенствуя над нею, а не становясь всего лишь ее инструментом.
Люди, у которых дух подчиняется плоти, бесполезны для Мироздания, скорее даже вредны. Они существуют в каждом из великого множества миров, но пока их количество не достигает критической массы, Силы мирятся с ними хотя бы потому, что процент брака неизбежен в любом процессе. В таких мирах – обычных – идет постоянная, пусть и не всегда заметная борьба за совершенство. Однако бывают случаи, когда уже не отдельные люди или сообщества становятся враждебными стратегии Творца, но целые миры. (Именно для выяснения причин такого отклонения и существуют, кстати сказать, контрольные миры, подобные тому же Альмезоту.) Вот с их существованием и деятельностью мириться никак нельзя. Остается лишь принять крайние меры. Собственно, то, что мы называем Природой, так и задумано и осуществлено. Когда количество совершенных человеком ошибок превышает некий уровень, наступает то, что принято называть концом света и что на деле есть лишь крах данной линии развития.
Другая же, более локальная, то есть пока еще чисто альмезотская, причина гибели мира, хотя и о ней население планеты – в большинстве своем – еще ничего не слышало, заключается в том, что в этом мире была изобретена техника, равно пригодная и для жизни, и для причинения смерти, и фактически правящая экономикой мира киберуправляющая система, чуждая, естественно, всякой морали, уже рассчитала выгоды от предстоящего экспорта новой техники в другие миры, не догадываясь (поскольку компьютеры вообще догадываются с трудом, догадка основана на не свойственной им интуиции) о том, что реализация заложенных в этой технике возможностей приведет прежде всего к скачкообразному падению Тепла в мире и, следовательно, к расширению Холода с его темной материей. Об этом догадались сами авторы – и не только они; с их стороны было жестом отчаяния уничтожить все, что относилось к этим разработкам, и скрыться самим; тем самым реализация этого проекта была сорвана – во всяком случае, на какое-то время.
Их, конечно, искали альмезотские власти. А теперь к этим поискам должны были подключиться и посланцы Фермы, то есть Тепла, и опередить всех остальных. И тем самым нейтрализовать обе причины, способные вызвать гибель этого мира, что могло бы послужить лишь началом цепной реакции.
3
Когда пятеро на Ассарте покидали Старческий Дом, как-то естественно было считать – по умолчанию, как говорится, – что главное сейчас – принять решение, а уж осуществить его не составит большой трудности. Ассарт, пусть и основательно потрепанный, все же оставался миром современной цивилизации, и транспортных проблем для него, в общем, не возникало. Недаром же он обладал и собственным флотом, от которого хоть что-то да должно было уцелеть, и при этом нашлось на нем место для посадки (а потом и старта) немалого числа десантных кораблей. Так что вспорхнуть с планеты представлялось делом элементарно простым – особенно если вспомнить, что эти пятеро и сами составляли экипаж, пожалуй, даже заслуживающий причисления к экстра-классу. А уж оказавшись в пространстве, они (и была в этом полная уверенность) смогут проложить кратчайший курс к миру, назначенному им капитаном для рандеву.
Понятно поэтому, что они сразу же направились к ближайшей стартовой площадке, иными словами – к космодрому Власти, на котором, по их убеждению, хоть один корабль, да найдется, а поскольку это именно хозяйство Власти, то и машина будет наверняка самой лучшей из имеющихся в этом мире. Тем более что и площадка, выбранная ими, была ближайшей к Старческому Дому – почти на границе города. Любая власть всегда старается устроиться поудобнее, чтобы не тратить времени на преодоление расстояний.
Путь отряда, таким образом, лежал не к центру города, а наоборот и потому был достаточно легким. Количество разрушенных зданий, взорванных виадуков и заваленных обломками улиц было обратно пропорционально расстоянию от Дома Власти и границы Малого круга. [2] Чтобы ускорить продвижение, экипаж, безусловно, не остановился бы перед применением силы для конфискации любого средства транспорта – буде такое попадется. Все, однако, понимали, что на это надежды было мало, до этого выздоровление тяжело раненной цивилизации еще не дошло. Так и получилось: на всем пути до намеченной цели им не попалось ни единого колеса. Потратили больше времени, чем хотелось бы, но, с другой стороны, в этом был и свой плюс: к космодрому они приблизились совершенно бесшумно и скрытно, в то время как звук любого мотора, даже отдаленный, неизбежно привлек бы к себе внимание кого-нибудь из космодромной прислуги, что пятерым было совершенно не нужно. Их вполне устроило бы, если бы там вообще не оказалось ни души, хотя они прекрасно понимали, что на такую удачу рассчитывать не приходится.
2
См. предыдущее примечание.
Космодром действительно оказался населенным, в этом они убедились еще на дальних подступах к нему. В счастливо сохранившемся здании терминала светились окна – на двух верхних этажах и именно в той стороне, где располагалось управление космодромом, а также службы наблюдения, наведения и связи. Иными словами, хозяйство работало, как в добрые довоенные времена. Пятеро разделились, сошли с дороги, что вела к воротам, трое в одну сторону, двое в другую, и продолжали движение. Приблизившись, убедились в том, что ворота охранялись, опять-таки как во времена порядка и покоя. Но куда важнее оказалось то, что оправдалась главная надежда: на ближайшей к терминалу стартовой площадке возвышался корабль – совсем нетрудно было определить, что не скромный каботажник внутрисистемных линий, а машина больших радиусов, не тяжелая, не из числа транспортных или десантных, но такая, на каких обычно держат свой флаг военачальники достаточно высокого ранга. Корабль был очень подходящим, и просто грех было бы не воспользоваться им.
Когда это стало ясным, двое быстро пересекли дорогу и присоединились к тройке, после чего все остановились, и состоялось нечто вроде военного совета.
Ясно было, что корабль нужно использовать. Это можно сделать двумя способами: захватить силой или мирно договориться. Для того чтобы осуществить захват, следовало вначале убедиться в том, что силы, охраняющие корабль, их численность, вооружение и степень готовности позволяют рассчитывать на успех. Если предпочесть мирный путь, то решить, с кем, собственно, договариваться: с корабельной ли командой, с космодромным начальством или вести переговоры на самом верху. Открывая дискуссию, Уве-Йорген проговорил:
– Ладно, пусть мы затратим на дипломатию еще несколько часов, зато все остальное пойдет как по маслу и будет полный порядок – такой, какой должен быть. Я считаю, что самое разумное – идти в Дом Власти. Властительница не откажет нам в приеме – мы, как-никак, тут не последние люди. Введем ее в курс событий, то есть объясним, что капитану грозит опасность и мы спешим ему на выручку, а для этого нам нужен корабль, совсем ненадолго, пусть только доставит нас куда следует, а дальше уж мы сами разберемся. Таково мое мнение. Как считаете?