Шрифт:
Глава первая
Какой превосходный день, подумал Джейсон, выходя на улицу. Весна наконец вступила в свои права, солнце греет именно так, как и должно в это время года. Небо над головой было голубым и чистым. Весело щебетали птицы. Городок, расположенный у подножия холмов, уже покрывшихся буйной зеленью, вряд ли мог бы выглядеть более нарядным.
Направляясь по дорожке от крыльца к тротуару, Джейсон думал о том, что невозможно быть недовольным в такой день.
И все же…
Мать говорила ему: «Нельзя иметь в этой жизни всё, сынок».
И она права, его
У него защемило сердце при мысли о матери. Восемнадцати лет от роду она вышла замуж за никчемного пьяницу и игрока, к тридцати годам родила семерых сыновей; когда ей исполнился тридцать один, муж бросил ее, а к пятидесяти она уже была изможденной и седой и пять лет назад умерла от инсульта.
Ей было всего пятьдесят пять.
Джейсон — ее младший сын. Умный и ласковый мальчик превратился в вечно недовольного, страшно амбициозного подростка, твердо решившего стать богатым. Он поступил в медицинский колледж, но не из любви к медицине, а из любви к деньгам. Он знал, что матери это не нравится. Она говорила, что даже ради больших денег нельзя становиться врачом.
Но Джейсон решил доказать ей, да и всем тоже, что он станет хорошим врачом и будет счастлив. Так и произошло, хотя насчет богатства он похвастаться не мог.
Впрочем, и счастлив он был не до конца. На полное счастье он уже не надеялся.
— Доброе утро, доктор Стил. Хороший день, а?
— Конечно, Флорри.
Флорри — его пациентка. Ей около семидесяти, и она практически каждую неделю заходит в амбулаторию, чтобы обсудить что-нибудь из богатого букета своих заболеваний.
— У Мюриэл сегодня много работы с утра, как я погляжу.
Флорри указала на булочную напротив. Оттуда на улицу выходили люди с полными сумками и направлялись к стоявшему здесь же автобусу.
Слава о городской булочной гремела на много миль вокруг. Едва ли не исключительно благодаря ей, маленький провинциальный городок Тиндли несколько лет назад вернулся на карту Австралии, так как именно здесь был испечен пирог, выигравший первый приз на национальном конкурсе мясных пирогов.
В ответ на неожиданный наплыв приезжих некогда пребывавшие в запустении магазинчики, разбросанные по обе стороны узкой и извилистой центральной улицы, распахнули настежь скрипучие двери и приступили к бойкой торговле всякой всячиной.
Окрестности Тиндли всегда привлекали художников благодаря живописности ландшафта. Но, пока жизнь на здешнем рынке не начала бить ключом, художники были вынуждены выставлять свои работы не в Тиндли, а в лавках более популярных прибрежных курортов. А теперь Тиндли привлекает людей не только пирогами, но и керамикой, изделиями из дерева и кожи.
Неожиданно свалившаяся на городок популярность привела к открытию новых заведений, где продавали девонширский чай и горячие закуски. Теперь Тиндли мог похвастаться и парой неплохих ресторанчиков, а также гостиницей, в выходные, как правило, полной беглецами из Сиднея — теми, кто любит кататься на лошадях, гулять на природе, а также, сидя на просторной веранде, любоваться красотами окрестностей.
За пять лет Тиндли восстал из праха; из едва ли не призрачного поселения он превратился в веселый маленький городок с процветающей экономикой. Как раз такой, который может позволить себе иметь двух врачей. Пять месяцев назад Джейсон купил долю практики старого доктора Брендуайлда и ни минуты об этом не жалел.
Следует признать, он не сразу приспособился к неспешному ритму провинциальной жизни после роскошной, дорогушей клиники в Сиднее, где работать приходилось по двадцать четыре часа в сутки. Поначалу ему стоило труда не торопиться при консультациях. Старые привычки отмирают с трудом.
А теперь он уже не представлял себе, как можно поставить диагноз и назначить лечение меньше чем за пятнадцать минут. Теперь к нему приходили не безымянные фигуры, а знакомые, симпатичные ему люди. Такие, как, например, Флорри. Тепло, по-дружески поболтать с пациентом — немаловажная часть обязанностей семейного врача в маленьком городе.
Автобус медленно отъехал со стоянки, из его окон выглядывали счастливые лица.
— Надеюсь, Мюриэл не продала мой обед, — сказал Джейсон, и Флорри рассмеялась.
— Нет, доктор, она так ни за что не сделает. Вы у нее любимец. Мюриэл мне как-то говорила, что, будь она лет на тридцать моложе, вам не пришлось бы бегать от сватовских предложений Марты.
Теперь уже смеялся Джейсон, хотя в его смехе можно было уловить привкус горечи. Свадебные планы — не прерогатива Марты Брендуайлд. Их, пожалуй, вынашивают все дамы в Тиндли. Его появление в городе наделало переполох среди женского населения. Оно и понятно: не часто здесь поселяется привлекательный одинокий холостяк моложе сорока лет. А ему тридцать, внешние данные у него выше средних, он зрелый мужчина — чего еще желать?
Не сказать, чтобы они добились какого-то успеха, хотя несколько раз Джейсона приглашали на семейные обеды, где рядом с ним за столом — внимание! — всегда оказывалась молодая девушка. Джейсон подозревал, что до сих пор приносил одно разочарование гостеприимным хозяйкам. Больше всех на него должна гневаться Марта Брендуайлд. Флорри серьезно посмотрела на него.
— Сколько вам лет, доктор Стил?
— Тридцать. А что?
— Мужчине не следует затягивать с женитьбой. Иначе он слишком погрязнет в своих привычках. И станет эгоистом. Только не позволяйте женить себя на неподходящей девушке. Семья — дело серьезное. Хотя такой добрый, умный человек, как вы, должен и сам знать. Может быть, вы чересчур разборчивы. О боже, вы знаете, сколько сейчас времени? Вот-вот начнется «Полуденное шоу», мне будет до слез жалко, если я его пропущу. — И Флорри поспешила прочь.
Если честно, Джейсон согласен с ней. Целиком и полностью. Его жизнь была бы совершенна, если бы ему встретилась женщина, с которой он бы мог ее разделить. В его прошлом осталась некая женщина-медик…
Он тряхнул головой, вспомнив, как близок был к тому, чтобы жениться на Адели. Какой катастрофы он избежал!
Ну да, она возбуждала его. Красивая. Блистательная. Сексуальная как сто чертей. Он был слепо влюблен в нее вплоть до того ужасного дня, когда пелена упала с его глаз и он разглядел ее истинную натуру за сверкающим фасадом: холодное, бесчувственное создание, способное беззаботно наблюдать за смертью ребенка, нисколько не упрекая себя в равнодушии, и говорить, что жизнь, мол, есть жизнь и несчастные случаи происходили и будут происходить.