Мрачный шепот
Шрифт:
Она сняла наушники и бросила их рядом с гитарой. Потом взяла коробку сырных палочек с кофейного столика и начала есть, закрыв глаза в экстазе.
Рот Сабина наполнился слюной. Сырные палочки, — его любимые. Она знала, что он придет сюда, отыщет ее, и намеренно пыталась дразнить его.
— Дай мне немного, — попросил он.
— Купи себе сам, — ответила она.
Уильям подбросил палочки в воздух, поймал их, потом положил на барабаны.
— Независимо от того, сколько нот я пропустил, я всё-таки играл очень неплохо.
— Ха!
— Знаешь, Саби, я искала тебя. Люциен сообщил мне, что в доме Гарпия! — она взволнованно захлопала в ладоши. — Я обожаю Гарпий. Они такие удивительно озорные.
Он промолчал о том, что на самом деле она играла, а вовсе не искала его.
— Удивительно озорные? Ты не видела, как она вырвала трахею Ловца.
— Нет, не видела, — она надулась. — Я пропустила всё самое интересное, оставшись присматривать за Вилли.
Уильям закатил глаза:
— Большое спасибо, Энни. Я остался здесь, составил тебе компанию, помог тебе охранять женщин, и ты еще жалеешь, что пропустила заварушку. Боги, ты меня только что так ранила. Чуть не разорвала меня.
Анья потянулась и потрепала его по голове.
— Подожди минутку, соберись. А тем временем, мамочка поговорит с бедняжкой Сомнением. Ладушки?
Уильям ухмыльнулся.
— А я тогда значит папочка?
— Только если ищешь смерти, — сказал Сабин.
Рассмеявшись, Уильям пошел к телевизору с семидесятитрехдюймовым экраном и опустился в плисовое саморегулирующееся кресло. Три секунды спустя начался «праздник плоти» и послышались стоны.
Раньше Парис любил эти фильмы. Но еще за несколько недель до их поездки в Египет Уильям остался их единственным зрителем.
— Расскажи мне всё о Гарпии, — требовательно спросила Анья, наклонившись к Сабину. Ее лицо сияло. — Я умираю от любопытства.
— У этой Гарпии есть имя, — в его голосе что… раздражение? Разумеется, нет. Почему ему не наплевать на то, что все называют ее «Гарпией»? Ведь именно так он относился к ней. — Гвендолин. Или Гвен.
— Гвендолин, Гвендолин. Гвен, — Анья постучала по своему подбородку длинным, острым ноготком. — Прости, такой не припомню.
— Золотые глаза, рыжие волосы. Хотя нет, она рыжеватая блондинка
Ее ярко-голубые глаза заблестели.
— Хм. А вот это интересно.
— Что? Цвет волос?
Как будто он этого не знал! Он хотел провести по ним пальцами, сжать их в кулаке, рассыпать по подушке, по своим бедрам.
— Нет. То, что ты назвал ее волосы рыжевато-блондинистыми, — ее смех напоминал звон колокольчиков. — Малыш Сабин втюрился?
Он раздраженно сжал зубы, его щеки запылали. Румянец? Чертов румянец?
— А. Как мило. Посмотрите-ка, кто влюбился, рыская в этих пирамидах. А что еще ты о ней знаешь?
— У нее есть три сестры, но я не
— Ну, так узнай, — сказала она, явно в возмущении от того, что он этого еще не сделал.
— Вообще-то я надеялся, что узнать сможешь именно ты. Мне нужно, чтобы ты составила ей компанию, — часть его хотела умолять: охраняй ее. Подожди. Часть его хотела умолять? В самом деле? — Но Уияльм останется здесь. Он и на пушечный выстрел к ней не подойдет.
Послышался звук трения джинсов о кожу, когда Уильям развернулся в своем кресле. Он практически засиял.
— А почему мне нельзя к ней подойти? Она симпатичная? Могу поспорить, что симпатичная.
Сабин не обратил на него внимания. Или это, или пришлось бы его убить, а второй вариант расстроил бы Анью. А вот это значило положить голову на плаху.
В такие времена Сабин чувствовал, что скучает по рутинным сражениям и тренировкам, которыми были полны его дни до воссоединения Повелителей. Тогда у него было лишь пять товарищей и никаких женщин, — кроме Камео, но она не считается, — а также никаких озабоченных дружков вышеназванных женщин.
— И проследи, чтобы она поела, — добавил он. — Она со мной уже несколько дней, а съела лишь немного сладокого, а затем ее тут же вырвало.
— Во-первых, я не предлагала присматривать за твоей женщиной. А во-вторых, разумеется, она не ест. Она же Гарпия, — по голосу Аньи можно было понять, что она считает его тупицей. Вероятно, он и был таким.
— О чем ты толкуешь?
— Они могут есть лишь то, что украли или заработали. Агась. И от предложенной еды ей придется отказаться, иначе… прошу, барабанная дробь… ее стошнит.
Он лишь отмахнулся.
— Это же смешно.
— Нет, так они живут.
Но это… разумеется этого быть не могло… черт. И разве мог он утверждать, что подобное невозможно? Много лет Рейесу приходилось ранить Мэддокса в живот ровно в полночь, а Люциену сопровождать душу мертвого воина в ад, — только лишь для того, чтобы на следующее утро вернуть ее в исцеленное тело. И так каждую ночь.
— Значит, помоги ей украсть что-нибудь. Пожалуйста. Разве это не твой конек?
Потом он проследит, чтобы в его комнате было полно такой еды, которую можно с легкостью «украсть».
И вдруг раздался пронзительный, мучительный крик, который успокаивающим бальзамом проник в самую Сабинову душу. Допрос Ловцов перешел на новый уровень.
Я должен быть там и помогать. А вместо этого, он застыл на месте, с любопытством и отчаянием ожидая ответов.
— Что еще мне нужно знать о ней?
Анья задумалась, подошла к бильярдному столу и достала один из шаров из лузы. Подбросила его, поймала, снова подбросила.
— Так-так-так. Гарпии умеют двигаться так быстро, что люди, — или смертные, — ничего не успеют заметить. Они любят мучить и наказывать.