Мрак, сомкнись
Шрифт:
Клоули от такого выступления на какой-то момент потерял дар речи, но быстро снова овладел собой.
В голосе Конджерли появилась язвительная ирония.
— Может быть, сэр, ваши люди уже теперь устраивают охоту на ведьм, вампиров и демонов, прибегая ко всяким заклинаниям и прочим мистическим средствам?
— Вам нужно обратиться к здравому смыслу, — спокойно парировал Клоули.
Конджерли глубоко вздохнул, его лицо покраснело, и он бросился в наступление. В этот момент поднялся Темпельмар и будто нечаянно задел Конджерли рукой.
— Давайте прекратим ссору, —
— Другие теории уже были представлены и отброшены как неверные, — резко возразил Клоули.
— Конечно, — Темпельмар ухмыльнулся. — Это же научный прогресс, который никогда не кончается, верно ведь?
Он сел, Конджерли последовал его примеру.
Клоули чувствовал неприкрытое неприятие своих выводов со стороны этих двух ученых — они сейчас казались ему врагами.
Неужели он здесь совершенно одинок? Клоули взглянул на скептически ухмыляющиеся лица присутствующих. И даже Торн, на чью помощь и поддержку он так рассчитывал, видимо, впал в странный сон.
А сам он, Клоули, разве не сомневался в том, о чем только что здесь докладывал?
Торн неожиданно встал и молча зашагал из зала. Его походка напоминала походку лунатика. Несколько человек с любопытством посмотрели ему вслед. Конджерли украдкой кивнул, и Темпельмар улыбнулся.
Клоули взял себя в руки.
— Ну, господа?
Глава 3
Торн, словно во сне, пикировал вниз в высокой шахте к первому этажу, чтобы покинуть здание.
Выход был условной границей этой гигантской метрополии, которая помещалась в этом огромном здании. Перед глазами Торна простирался широкой полосой темный лес. Рядом с оставленными на террасе летательными аппаратами стояла молодая пара влюбленных. Они моментально отодвинулись друг от друга и недоуменно посмотрели ему вслед. Торн, покачиваясь, брел дальше и теперь был похож на паломника или крестоносца, запутавшегося в религиозных догмах.
В следующее мгновение он скрылся в лесу.
В странном состоянии — одновременно погружение в сон и бодрствование — он продвигался по лесной дороге. Перед его взором всплывали старые воспоминания. Там где-то было его детство, все прошлые желания и надежды, студенческие годы с Клоули, работа. Торн непроизвольно подумал об инциденте в зале Опалового Креста, который он только что пережил. И как-то вдруг возникла мысль: он ведь бросил в беде своего друга; но все это сейчас не имело никакого значения, считал он.
Да, все потеряло значение, важным оставалось лишь одно — следовать этому тянувшему его с неодолимой силой импульсу.
Лесная тропа была узкой, и Торну пришлось раздвинуть несколько свисающих веток. Все представлялось ему чем-то нереальным.
И тут вступил в свои права мир его снов — мир, который с давних пор повелевал его жизнью и привел его к выбранной теперь профессии. Это был мир, где всегда подстерегали опасности. В том мире жил другой Торн, Торн, который ненавидел его и завидовал ему; он мог думать о нем только с чувством глубокой вины.
Этот другой Торн постоянно как фантом пересекал его жизненный путь и появлялся ночами во всех его снах. Пока он сам счастливо и беззаботно жил в своем детстве, когда каждый день приносил новые и прекрасные приключения, другой Торн познал страх и жестокий гнет. Когда он переживал счастье первой любви, другой Торн был силой разлучен со своей молодой женой.
День за днем, месяц за месяцем, год за годом два параллельных мира существовали одновременно.
Торн знал ощущения другого Торна едва ли не лучше своих собственных, и все же видения представлялись какими-то расплывчатыми, какие обычно возникают и присутствуют во сне. Будто он видел сны другого Торна, а тем временем тот Торн с помощью какой-то дьявольской махинации переживал его сны и все больше и больше его ненавидел.
Это чувство вины по отношению к другому Торну было самым значительным в его ощущениях.
И пока Торн кружил по узкой лесной тропинке, перед ним появилось его собственное лицо.
Ветки хлестнули его по лицу, он споткнулся о корень. Рука скользнула в карман, схватив предмет, украденный у таинственного незнакомца, разговаривавшего с Клоули. В темноте невозможно было разглядеть окраску предмета, но Торн был абсолютно уверен, что он еще никогда не видел такой вещи.
Вдруг ему пришла в голову мысль: ведь такой странный предмет мог состоять из одной-единственной молекулы. Фантастично, но все же возможно, что атомы сцепились, приняв такую гигантскую форму.
В одной такой молекуле должно быть больше атомов, чем солнц во всей Вселенной.
Сверхгигантские молекулы были основой жизни — гормоны, движущие силы и носители наследственного фактора. Какие двери можно открыть при помощи такой сверхгигантской молекулы?
Одно лишь мимолетное представление об этом рисовало ужасную картину! Торн решил было выбросить лежащую в кармане штуку, но потом все же снова засунул ее обратно.
Зашуршали листья. Посреди тропинки сидела большая кошка и, фыркая, смотрела на него. Кошки были приучены человеком на заре человеческой цивилизации, однако они вернулись в природу и начали снова дичать.
Тропинка раздвоилась; Торн выбрал одно ответвление: по этой дорожке он углубился в темный лес, расстилавшийся перед ним угольно-черной бесконечностью.
Понять действительность было не так просто, как ему представлялось сначала. Основа ее создавалась разными путями и простиралась во множество миров, далеко за пределы нашего мира.
Торн ускорил шаги; опять перед ним показалось, возникло бледное лицо — его собственное лицо! Да, это было лицо другого Торна, знакомое ему по его снам. Оно будто какой-то магической силой тянуло его в далекие незнакомые миры.