Мрак. Сотня смертей
Шрифт:
— Конечно, нет, — соврал я и тут же сдернул дурацкий бант.
Свиток оказался на удивление длинным. Когда я его размотал, край почти касался моих колен. А внутри была схема арки… или врат. И много-много мелких букв неведомого языка.
Я с трудом сдержался, чтобы не порвать свиток на мелкие кусочки, вспоминая, с каким трудом мне пришлось сюда добираться, перебирая в памяти каждую смерть, каждую рану.
— Что там? — спросил Каспер. — Так что там? — повторил призрак.
Я перевернул манускрипт, позволив сгорающему от любопытства
— Какая-то тарабарщина, — буркнул я, нервно скручивая свиток. — Даже не знаю, что теперь делать с таким сокровищем.
— Надо обязательно показать его алхимику.
— Думаешь, это хорошая идея?
Я посмотрел на Каспера. Он кивнул — довольно уверенно, как мне показалось. Было ли это его собственное предложение или скрытая игровая подсказка, определить наверняка было нельзя. В любом случае, иного выбора Гремука пока мне не предоставляла.
Манускрипт исчез в бездонной сумке, а Каспер вновь поплыл во мраке, оставляя после себя путеводную нить.
— Ты куда? — спросил я.
— Один из рычагов. Он совсем рядом. Иди за мной.
То ли из-за сокрушительной усталости, то ли из-за далеко не впечатляющего содержимого шкатулки я совсем забыл, что проделал весь этот путь не только ради того, чтобы заглянуть в тайник за стеной и найти клочок пожелтевшей бумаги. Но и затем, чтобы дернуть один из двух рычагов.
Впрочем, место, куда меня привел Каспер действительно оказалось неподалеку. Мы минут пять поплутали по тихим тоннелям и очутились в еще одном тупике, где из пола торчал огромный деревянный рычаг, оплетенный паутиной снизу доверху.
Я смахнул ее, положил ладонь на поблескивающий набалдашник рычага, и в воздухе повис очередной титр:
Один из двух рычагов, открывающий путь к Пепельному древу.
Могли бы и не пояснять. С этой мыслью я дернул рычаг, слушая жуткий скрежет, зловеще разбегающийся во тьме подземелья.
Глава 20. Там, где боль
Заполучив таинственный манускрипт, я вернулся в главный зал и по совету призрака посетил безумного алхимика.
В лаборатории будто клубился туман — скручивался в замысловатые спирали, стелился по полу и плавал облаками под потолком. Резкие неизвестные запахи вышибали слезы из глаз.
Меньше всего сейчас хотелось обращаться за помощью к алхимику, который положил глаз на мой фонарь и желал разобрать его на части, чтобы познать магию Агни. Но иного выбора, к сожалению, не было. Кто еще в Нвалии мог расшифровать древний свиток?.. А по Игвакоте сразу видно, что он в таких делах стаю собак съел.
Алхимик смешивал жидкости, с тихим шорохом вспыхивающие в пробирках разноцветным салютом, и, как обычно, делал вид, что не замечает усталого гостя.
— Я тут нашел кое-что. Похоже, по твоей части.
Игвакота с подозрением оглядел меня, словно видел в первый раз, и ожидаемо опустил разгорающийся взгляд
— У-мм, — протянул Игвакота.
Впервые на моей памяти, алхимика заинтересовало что-то, кроме фонаря с флэймингом.Игвакота оживился так, будто его в жаркий душный день окатили ведром ледяной воды. Длинные пальцы нервно зашелестели манускриптом, внимательные глаза забегали по тексту.
— Ты присаживайся, присаживайся, — пробормотал алхимик, прилипнув взглядом к развернутому манускрипту.
Я огляделся, не представляя, куда тут сесть. И сесть так, чтобы ничего не разбить и не пролить. Повсюду громоздились склянки с жидкостями неопределенного цвета и предметы, среди которых я опознал только весы и песочные часы.
Сперва я решил, что немного расчищу место на койке. Однако при виде высокой горы хлама понял, что на разбор этого грандиозного бардака придется потратить прорву времени. И поэтому потревожил склянки с маринованными мозгами и клетку с крысой, освобождая кресло, находящееся неподалеку от двери.
Даже это кресло, с облезлыми подлокотниками и просиженное сто лет назад, начало стремительно забирать усталость. Я откинулся, ощущая, как измученное бесконечными смертями тело покидает тяжесть. Казалось, с того момента, как я вошел в Ирейское подземелье, в его восточную часть, минула вечность. И если бы над ухом неустанно не булькала жидкость в пробирках… Я зевнул.
— Ну что там? Сможешь прочесть?
— У-мм, — опять заинтересованно протянул Игвакота, околдованный манускриптом.
На глазах алхимика блестели круглые и толстые… Язык не поворачивался назвать это очками. Одна линза была огромной, другая — поменьше. Но обе находились внутри ободков, которые раздвигались, подобно подзорной трубе.
— Скажи мне, что я нашел что-то по-настоящему ценное.
— У-мм… Без сомнения, — пробурчал Игвакота, уткнув свои телескопы в свиток.
Я положил фонарь на живот, чувствуя его теплоту даже сквозь темное оперение, и на мгновение прикрыл усталые глаза, слушая, как шуршит манускрипт и бурлит душистая жидкость в пробирке.
— Ты понял, что в нем написано? — спросил я.
— О, да-а, — ответил алхимик с таким нездоровым блеском во взгляде, что мне стало не по себе. — Я перевел текст и знаю, что нам необходимо и где это найти, чтобы построить… портал.
— Портал? И куда он ведет?
— К Сердцу Пустоты.
— И что, по-твоему, это означает?
— Не знаю. Тут что-то еще говорится про ключ.
— Сердце Пустоты — это ключ?
— Наверное.
— А это не тот ключ, который отпирает двери, ведущие к Пепельному дереву?
— Очень может быть.
— Ты сможешь построить этот портал?
— Безусловно.
— И что требуется конкретно от меня?
— Два куска хрусталита. Три обсидиановых ножа. И четыре линзы тьмы.