Мракан-сити
Шрифт:
— Ну, тогда сока попей хотя бы!
— Итак! — Джерси взял стул и присел, — Какие предположения насчет того, о чем пойдет речь?
— Ой, да всякие. Попросишь отсосать, знаю, ты любишь. Но…
— Довольно, Джек. Спаун — наша общая проблема.
— Ах, вот оно что! Ну, так я не наемник…
«Так я и знал, господь, верни меня в психушку. Эта падла будет клянчить у меня смерть Спауна» — ярый недоброжелатель цензуры, Джек напрочь отказывался фильтровать мысли, собственно, как и речь…
— Но можешь им стать…
— Не забывай, ты тоже доставил мне хлопот с вагон. Я спустил тебе это с рук, чтобы заручиться помощью.
Баллук ничего не знал об истинных намерениях Джека, о его непростом мировоззрении, обо всех особенностях характера этого социопата, поэтому изначально посчитал Джека банальным наемником, умело использующим имидж психа для эффективного запугивания.
— Хрустящий краб, подгоревший тост, змеиная кожа, гнилая собака, унылая тварь… — помня терпимость и нереакцию Баллука на оскорбления, Хэлван стал открыто поносить «босса» и… улыбнулся, — Нравится выслушивать гадости?
— Я серьезно хотел предложить тебе…
— Что? Деньги?
— А они не нужны тебе?
Комната просто взорвалась от безумного смеха единственного находившегося в ней комедианта.
— Уа-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
— Что смешного? — с ярко выраженным разочарованием спросил Джерси.
— А ты что, плохо знаешь Безумного Джека, да? Ему всегда смешно то, что у других вызывают лишь дикую попобольку! Уа-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
— Вот скажи мне, с какого хрена мне убивать Спауна? Это ж твои проблемы? Да? Твои и только? Вот сам их и решай! А на деньги мне срать, они — лишь бумага, годная замена туалетной! Это тебе не наплевать на бумагу, потому что ты за нее держишься!
Джерси сложил руки крест-накрест и сделал деловецкий вид. Недоумение от реакции убер-шутника он скрыть не смог, как бы ни пытался…
— Надо же, до чего докатился мир. Первый раз вижу идиота, которому не нужны деньги…
А затем подумал:
«Хотя лохматый не идиот, но, как минимум, сорвавшийся с цепи бульдог. Или, проще сказать, душевнобольной, а больным не раскусить ценность денег и перспективы, какими они наделяют здоровых».
Джек поджал губы.
— Не любо — не кушаю. Какие могут быть вопросы вообще, когда речь идет о частных предпочтениях? О вкусах не спорят…
Антон Белов три часа ошивался возле входа в Wayne Enterprises. Не отходил дальше соседствующего здания школы художников, но соблюдал определенную дистанцию — старался держаться в стороне от охраны. В голове крутились неприятные воспоминания — последние часы до невольного участия в эксперименте.
Это и улыбающаяся морда коллеги по бизнесу.
— Неужто дето-ориентированных киношек насмотрелся? Запад, такой запад…
И голоса подручных Бориса…
— Картина Репина: Иван Грозный убивает своего сына!
И много других навязчивых отрывков…
— Даю час, подумаешь, примешь верное решение — будешь свободен. Нет — пеняй…
В комнату вломились подручные Джерси и оповестили о внеплановом появлении его делового партнера, по их словам, чем-то недовольного.
— Хорошо, мальчики, сейчас я приду… — прошипел Джерс, и перед тем, как покинуть комнату, снова обратился к Джеку, — А ты сиди и думай…
«Смертельно ошибочно оставлять меня одного» — думал Джек, обретя долгожданное, но временное спокойствие. В чем — в чем, а здесь он был полностью прав: гангстер только что допустил роковую ошибку, предоставив ему в распоряжение… целую комнату!
— Вот, держи дозированную вкусняшечку. На память от дядюшки Джека — хитрец со смущенным смешком пошарил по карманам и выудил слегка помятый блистер со всего одной таблеточкой, — Гарантирую, ты надолго запомнишь мой подарок… — и не простую таблеточку, а… — Навсегда… — содержащую чрезмерное количество веществ, которые допустимы лишь в малой концентрации.
Тем временем в коридоре кричал тот самый недовольный партнер Джеймса Баллука.
— Да пропустите вы меня, ё-моё! Не знаете, с кем связались! — Дмитрий Артемович, как и подобает «крутому русскому в Америке», вел себя нагло, чересчур по-хамски. Даже новый центр преступного сбора был для него очередным проходняком, где из беды выручают понты и угрозы.
«Босс» явился для выяснения обстоятельств. Но на Артемовича это не подействовало нисколь, теперь он уже понтовался перед Джерси.
— Ты мне немедленно все объяснишь! — дошло до того, что русский цепко ухватился руками за галстук Джерси и начал открыто угрожать, — А не то будешь иметь дело с моими предыдущими покровителями, понял, козел?
Подручные хотели было выпроводить русского наружу, но Баллук приостановил их.
— Все нормально. Отойдите…
— Что случилось, рассказывай? И не пыли. Нервы и так у всех на взводе, не только у тебя… — голос «босса» сохранился тихим, спокойным, уравновешенным…
Но по тенору Артемовича так не скажешь. Его голос был гневным, неистовым, яростным…
— Это я хочу спросить у тебя, что случилось! У тебя! Ты утверждал, с моим коллегой покончено, сказал, что Тоху отправят на опыты и никогда не выпустят. Никогда-никогда! А сегодня эта борзая сука звонит мне и знаешь, что говорит?
— Ну…
— Намекает на месть, на расплату. Говорит так, будто поменялся изнутри, из-за того, что каким-то раком выжил, а не сдох. Как это понимать? Скажи!
«Час от часу не легче» — вздохнул Джерси.