Мракан-сити
Шрифт:
— Хм… — парень уже хотел было согласиться, но что-то его останавливало, он не любил ее обманывать, ведь они через многое вместе прошли, — Я мягок в обращении, детка. Разве незаметно? Вид твоего тела — единственное, что как-то возвращает мне любовь к бытию. Хочешь ты об этом знать, или нет…
— Очень смешно… — из-за того, что вредина Стэн не сказал «да», Мэри решила оголиться чуть позже, — Ты жуткий придурок, слышал уже от кого-то?
Стэна было трудно обидеть.
— Какой есть…
Джерси and Птенчик свалили из хохляцкой резиденции и прикурили у самого выхода, не стесняясь мимо проходящих русских рож.
— Ну, и что мне делать прикажешь? — спросил босс, — Это тебе не косметическая проблемка, Джерс! Да, Джерс! Уа-ха-ха! — Баллук издал придурочный гогот, чем еще сильнее привлек внимание русских.
«Права рука» понял, что тот имеет в виду.
— С лицом?
— Да, с ним…
— Использовать в качестве мощного психологического оружия — Птенец пустился во все тяжкие, вспоминая свои любимые серии культового мультипликационного шоу Луни Тюнз, — Со временем разберетесь, что к чему и сами возлюбите свою внешность!
Господа-преступники немножко прогулялись и сели в такси.
— Так, Джерс, Джерс, ты крут! Так Джерс, Джерс, ты крут! Так Джерс, Джерс, ты крут! — всю дорогу, пока они ехали, Баллук паясничал, кривлялся, выкрикивал.
Таксисту, которому, видать, попадались и не такие «бананы», было плевать на неадекватное поведение клиентов.
Птенчик активизировался, и вскоре они загалдели в оба голоса:
— Так, Джерс, Джерс, ты крут! Так Джерс, Джерс, ты крут! Так, Джерс, Джерс, ты крут! Так, Джерс, Джерс, ты безгранично крут и обаятелен!
Веселье-весельем, но когда Баллук зашел в недавно снятую квартиру, то встретился со своим отныне самым заклятым врагом — плоским зеркалом в умывальной.
Через секунду оно было разбито…
Но этот «акт вандализма» ничуть не успокоил Джеймса/Джерси. А мулату явно было не под силу и дальше развлекать вошедшего в депрессию босса.
Спустя какое-то время Баллук попросил полуевропеоида удалиться.
— Как угодно, сэр — Птенчик тайно разрядил ствол хозяина, чтобы тот вдруг не застрелился с горя и незаметно покинул жилище.
Огонь злости подпогас, как и остальные чувства тоже покинули Джерси. Стреляться он не думал, так как и без пули чувствовал себя полутрупом, также не мог объяснить, в чем причина убитости, не мог сказать, что причина — ожог, потому что не был уверен в этом.
Все, что умел Джеймс, теперь умеет и Джерси, а Джеймс умел делать только две вещи — воровать и убивать.
«Неужели Второй Я такой же отмороженный выродок, каким был Я Первый? Но это же небесная несправедливость: дважды родиться отмороженным».
Да, так он и думал, превратившись в то… что наблюдал на гладких поверхностях и содрогался…
Мэри подождала, когда дружок заснет и только тогда переоделась. Тяжелая жизнь научила ее нескольким правилам предосторожности:
Не доверять мужскому полу.
Ложиться с пистолетом.
Оглядываться во время прогулки.
Много не думать.
Не делиться с бездомными.
Стрелять при первом подозрении.
Убивать без сожаления.
Редко быть женственной.
Подобное мировоззрение встречается у людей, переживших нечто по-настоящему тяжелое. Про Мэри Бэйл можно было сказать и такое…
Тогда еще молодой Максимилиан Пэксвелл и его лучший друг — Борис заночевали у их общего знакомого — Павла Семенова.
Ничего не смыслящий в бизнесе Гуднаев только пробовал, но понимал, чтобы кем-то стать в этой жизни, нужно собачиться, собачиться и еще раз собачиться.
— Так мы не придем к успеху — убеждал Борис Макса, который, в отличие от него, не грезил о мировой славе и вел менее авантюрный образ жизни, — Нужна альтернатива.
— Какая?
На вопрос товарища Боря ограничился невинной улыбкой.
— Ты что сделал?
«Поднявшись», Борис стал узнаваемой личностью, в плохом смысле слова. Его запомнили как бесчестного вора и отморозка, чего нельзя было сказать о его друге, наоборот, поклявшимся защищать общество, подавшимся в американскую полицию.
Имея русскую кровь (мать Пэксвелла являлась чистокровной россиянкой) и хорошее знание языка и культуры России.
Пэксвелл ощущал родство с Борисом не только в плане интересов.
Но этот сумрачный день поставил жирную точку в их товарищеских отношениях.
— Я? — преуспевающий бандит не стал ничего отрицать, он вообще от друзей никогда ничего не утаивал. Он во всем признался сразу, не пришлось долго ждать, — Нанял людей для устранения Бэйла. Поверь, так надо!
— Что… — Пэксвелл не мог словесно передать испытанное чувство, со временем переросшее в ненависть к некогда лучшему другу, — Ты заказал Бэйлов? Крыса! — Макс не сдержался: разбил Борису лицо, а потом стал конкретно трясти, готовый вывернуть его наизнанку.
Эрик Бэйл — бывший ФБРовец накопал на Гуднаева жирный «компромат». Действуя в открытую, глупо, наивно, но по-мужски, он вознамерился отправить наркодельца «далеко и надолго», и к концу года добыл немало «горяченьких фактов», способных положить конец возрожденной империи наркоторговли.
Грамотно используя связи федерального бюро расследований, Эрик посодействовал аресту большей части недавно сформировавшейся банды, главаря которой звали не иначе, как Украинец.
— Пожалуйста, защити меня, пожалуйста! — узнав о происках американского ведомства, уже криминальный авторитет Гуднаев обратился к Пэксвеллу, но получил грубый отказ.