Мракан-сити
Шрифт:
— Ну, как почему… — особенно был не рад лейтенант, который никогда не бывает доволен, когда к нему заходят преступники, или их родственники, — А вы таки думаете, быть однофамильцем урода, что в девушек из пукалки стрелял, гигантская привилегия?
Услышав это, Родерик еще раз топнул. Но уже сильнее.
— Да как вы смеете! Как у вас язык поворачивается…
Коп не понял возмущения гостя, вернее, прикинулся, что не понял…
— Простите…?
— Все вы понимаете, вы все прекрасно знаете! — Бэйлондс-старший пришел, отнюдь,
— Что знаем-то?
Мужчина кинул на стол Фернока пакет. С деньгами…
— Что это?
— То, за что следует бороться с несправедливостью! Здесь ровно миллион! — хриплый голос превратился в очень грубый и жесткий. Эта метаморфоза едва не припугнула полицейского, — Мой сын не такой уж и плохой, как о нем думают! Он просто сломался, как может сломаться любой из нас. А за помощь готов подкинуть еще!
«Очень хочется договориться с денежным мешком, да вот что-то никак. Я же себя просто уважать перестану, если соглашусь».
Фернок удивил Бэйлондса ответом. Ведь ранее ему никто никогда не отказывал.
— Уберите свои деньги. Сделайте так, чтоб я забыл, что вы приходили, а иначе… — в нем боролись две несокрушимые силы — желание взять бабки с разгоревшимся чувством справедливости, а коль они несокрушимы, то, следовательно, борьба никогда не закончится.
— А иначе что? — совсем потеряв страх, Родерик вел так, как мажоры ведут у себя дома — пытаются распоряжаться, говорят на повышенных тонах…
Лейтенант не выдержал.
«Этот кусок еще возникать тут будет».
Он привстал с кресла и навис над заметно уменьшившимся бизнесменишкой.
— Сейчас позову своих людей, и отправишься ты, ходячий туалет, вслед за своим сынком, будешь два года сидеть на лекарствах, от которых расхочешь жить, а еще куда дальше — сразу в могилу, потом и сынок прискочит, как миленький! — разгорячившись, Эсмонд позабыл о предложенной сумме, — Я организую это, поверь, если немедленно не свалишь. Ты, твой сын и прочие уроды, мало того, что сами тонете, так еще и топите других, как например, сейчас: не совсем в тему приперлись и тупо мешаете работать. Воспитанность вам незнакома, судя по всему. Только наигранная интеллигентность, проявляющаяся при представительницах прекрасного пола…
Выслушав критику, отчасти согласившись с ней, Родерик сделал несколько взмахов руками, повертелся и… забрал пакет, повернулся к выходу. Но на прощанье сказал:
— А вы чем-то лучше? Образованнее? Вы очень несдержанный, раз, даже не прояснив ситуацию, перешли на грубость…
— То, что не сдержан — работа такая. Поработали — поняли бы. Слушай, зачем так помногу берешь? — Фернок не мог промолчать, ведь слова Бэйлондса затронули его мораль, его принципы, — Можешь не потянуть. Я бы не советовал людям твоего возраста так громко выражаться…
— Горазды грубить людям моего возраста? Что ж вы знаете, интересно?
— Спросили тоже. Да все, что нужно. Например, что такое справедливость.
Родерик представил себе, что ему не терпится узнать мнение через слово быдлящего копа, так хорошо, что сам чуть не поверил, параллельно испытывая некое неудобство.
— Ну, и что же?
— Справедливость — равенство — когда нет того, кто повинен в смерти другого. На данный момент справедливости нет, потому что твой сын жив. Только поэтому — Фернок напялил неприятную ухмылку, — Не станет твоего сына — будет справедливость. Лично я могу оставить это так, несправедливость останется, но твой сын будет жить. А могу и позаботиться о том, чтобы настала справедливость. Знаешь, как?
Несмотря на неприязнь и отвращение к хамливому легавому, Бэйлондс продолжал терпеть его нападки и делать вид, что его не трогают частые негативные упоминания о Билле.
— Ну?
— Договориться с персоналом психушки. Медбратья пустят к ублюдку родственников убитых, тех самых девушек… И посмотрим, что останется от твоего некогда целого сына!
— Я не буду отвечать вам грубостью на грубость — хотя ранее создавалась четкая видимость пренебрежительного отношения к сотрудникам правоохранительных органов, сейчас мажор питал к ним безразличие и старался не судить строго по первым высказываниям раздраженного лейтенанта, — Не дождетесь…
— А я и не прошу… — Фернок поспокойнел, да и Бэйлондс-старший взял себя в руки, чуть сбавив тон.
Затем гость, без спроса усевшись на один из стульев, решил предпринять еще одну попытку достучаться. Он посмотрел лейтенанту в глаза:
— То, что сделал мой сын, нельзя простить, но можно понять… понять меня. У вас же есть или были родные, да? Вы можете постараться войти в положение?
Коп сменил гневность на что-то, что отдаленно схоже с добротой. Он умел так делать, при желании…
— Допустим… — он прекратил упираться рогом и немножечко остыл, — Что у вас там? Говорите…
«Это то, ради чего я шел сюда — понимание. Если мне удастся уломать эмоционального легавого, то я позабуду обо всех его репликах и заработаю на хорошее настроение».
— Несмотря на вашу бурную реакцию и отказ от моих денег, я вам предложу их вновь.
— Предложите-предложите. Только продолжайте…
— Если вы проинформированы, ну, как и многие другие, кто работает здесь, о том, что за этими убийствами стоял мой сын, то вы должны знать еще одну вещь, не менее важную, ту, что может, если и не оправдать, то частично смягчить вину Билли.
— Мда? — голос Фернока стал совсем другим, — Это что же?
— Его невеста… Он не убивал ее, как все с чего-то решили. Напротив, он очень любил ее…
— Это он вам такое сказал?
— Нет, я просто знаю — Бэйлондс-старший откуда-то вытащил бутыль припасенного коньяка, не забыв и о бокалах, — Поверьте, Билл этого не делал. И именно из-за ее смерти, из-за гибели возлюбленной он тронулся рассудком…
Лейтенант отвернулся на несколько секунд, чтобы спокойно обдумать поступившую информацию и принять правильное решение, а затем произнес полушепотом: