Мракофилия
Шрифт:
Однако любопытство победило. Когда мифический дух старой бабки превратился во вполне рационально объяснимый шум ветра в тайном проходе, весь мой страх чудесным образом испарился.
Дождавшись лифта, во власти разыгравшейся эйфории я нажал заветные кнопки и приготовился. Кабина подалась наверх и замерла. Стенка щёлкнула, мне не стоило особого труда сдвинуть её и попасть в небольшую комнатку площадью в два квадратных метра. Половина подъездного окна, торчащая из-за перегородки, оказалась забита фанерой; свет пробивался сквозь щель внизу и падал на пол жёлтым шрамиком. В стене справа от входа темнела овальная дыра.
Осмотревшись, я обнаружил
Описывая свои дальнейшие действия, я проклинаю себя за глупость и безрассудство. Подгоняемый интересом, я включил фонарик на телефоне и полез в дыру. Острые края колотого бетона рвали мои джинсы и свитер, болезненно царапали кожу, но глупая прихоть тащила вперёд, не позволяя останавливаться. Вскоре я свернул направо и пополз по наклону чуть вниз, пока не упёрся в зеленоватую деревянную панель. Дальше ход сужался и тянулся ровно вверх, и я расстроился, что не смогу забраться туда прямо сейчас.
От очередного неожиданного звонка мне не стало страшно, наоборот, он приободрил меня: чрезвычайно хотелось похвастаться Артёму.
– Ты где?! – шумел тот.
– В стене, – хихикнув, сообщил я. – В комнате за лифтом дыра была, я туда и залез.
– Препод… – помехи прерывали его речь. – Ходы эти только на бумаге… По проекту не получилось сделать. Комната за лифтом – и всё, больше нет ничего. Слышишь? Ты куда залез?! На улице жди меня… Алло!
Связь оборвалась, с ней исчезло и моё любопытство. Объявилась тревога. Я сделал несколько фотографий и уже собирался двинуться обратно к лифту, как случайно задел ногой зеленоватую панель, отчего та слегка приоткрылась.
И дрожащее пятно света расплылось по моей собственной кладовке.
В дыре над головой что-то зашуршало. Мне показалось, что в мозгу лопнул какой-то сосуд. В глазах потемнело, телефон выпал из рук. Я замер. Мелкая дрожь волнами била меня, тяжёлым хлыстом стегал ужас. И вдруг чуткий слух уловил знакомое жуткое сопение.
Чудом сдержав истошный вопль, я бросился в кладовку, вышиб дверь, разломав шпингалет с обратной стороны, выбежал в подъезд и помчался вниз по лестнице.
Артёма я ждал на лавочке напротив своего дома. Поглядывая на заколоченное окно межэтажья, я был готов к появлению за ним какого-нибудь бледного лица старухи или светящихся красных глаз, но ничего не появилось.
Артём приехал спустя несколько минут. В квартире мы долго не задерживались, собрали необходимые вещи и ушли.
По сей день мне не даёт покоя нескончаемый поток мрачных и скверных мыслей. И я не знаю, какая из них пугает больше.
Может, я боюсь существа, что смогло прогрызть себе огромную дыру в бетоне? Или реальности, в которой мужик-алкаш, бывший хозяин жилища, действительно не виноват в жестоком убийстве своей женщины? Что они увидели в кладовке?.. Кто вылез из тайного хода?..
А ещё я до дрожи в поджилках и до колик в сердце боюсь, что однажды мне позвонят с моего телефона, утерянного в дыре.
Кто будет на том конце провода?
Мёртвый колхоз
Пустой лист раскрытого блокнота издевательски белел на столике, манил излить ему душу, и я наконец решился.
За окном догорает вечер. Мерное покачивание вагона тщится успокоить мои расшатанные нервы. От глухих стуков рельс становится лишь тревожнее. Не спится.
Спустя сутки мой поезд будет далеко отсюда.
Уберегая вас от необдуманных решений, я нарочно не упомяну название той деревни. Вдруг упрямые скептики решат посетить злополучное место, чуть не отобравшее у меня рассудок и жизнь? Я не готов брать на себя такую ответственность.
Мать рассказывала, как моя бабка сокрушалась в декабре девяносто первого года: «Не той троицей нас партия пугала! Теперь точно наш колхоз мёртвый!» И через несколько дней преставилась. С ней умерла и её Родина, и колхозы. Я всегда улыбался этой истории, считал её милой сказкой для тоскующих по Союзу, пока своими глазами не увидел, во что превратились некогда процветающие хозяйства. В новой стране выбор у простых деревень и сёл был скудный: стать дачным посёлком для тех, у кого есть деньги, или опустеть и полностью сгинуть.
Природа брала своё, человеческие творения оказались бессильны без своего творца: поросшие травой поселения гнили под жарким солнцем. В то, что уже нельзя было назвать полноценными домами, изредка заглядывали искатели острых ощущений, «охотники за приведениями» или изнывающие от холода бродяги, что искали ночлег. Однако даже в таких деревеньках находились жилые домики, населяемые дремучими старичками, бесследное исчезновение которых стало лишь вопросом времени.
В местечке, где мне пришлось оказаться, доживали свой век дедушка с бабушкой моего близкого друга Ромки. Они слёзно умоляли внука приехать и залатать крышу, изрядно прохудившуюся за долгие годы. Ромка упросил меня съездить с ним, сказал, что вся работа займёт не более двух дней. Сам он выдвинулся в деревню вечером пятницы, а я должен был прибыть туда в субботу днём в сопровождении «Газели», загруженной всем необходимым для ремонта. С водителем машины Ромка договорился заранее. На все мои замечания, мол, почему бы не поехать вместе, он отвечал, что бабушка – женщина крайне властная, – прислала ему письмо, где намекнула, чтобы он наведался раньше остальной рабочей бригады. По всей видимости для какого-то серьёзного разговора. Я тогда решил, что старуха хочет потолковать о наследстве, поэтому возражать не стал.
В субботу около одиннадцати утра я встретился с водителем. Пыльная «Газель» помчалась по трассе прочь из города, километров через восемьдесят съехала на большак и ещё десять минут громыхала между полями. На горизонте показался лесок, наш путь лежал туда. Единственный заезд среди густых зарослей перекрыло упавшее дерево. Водитель, он же по совместительству грузчик, тяжело вздохнул, открыл дверь и буркнул мне: «Пошли».
– С одной стороны возьмём… – командовал он, закатывая рукава. – И на обочину его… на обочину.
Валежник оказался трухлявым и нетяжёлым, мы легко подняли его и забросили в кусты. Тучный водила выпрямился и поковылял в кабину. А я осмотрелся, набрал полную грудь свежего воздуха и вдруг заметил неподалёку мальчишку. Он, пригнувшись, стоял метрах в тридцати от нас. Зелёные футболка и шорты делали его практически незаметным. Малец тоже увидел меня и сию же секунду спрятался за ближайшим деревцем. Я даже улыбнулся от умиления. Тогда я ещё ничего не знал…
Конец ознакомительного фрагмента.